Я резко обернулся на шум. Пусто. Но я все равно остановился и прислушался. Скорее всего, что–то сдвинулось в завалах. Мой путь лежал мимо теологической семинарии, где работал Даниэль. Этому месту, в отличие от собора Святого Патрика, не повезло: уцелела только четверть здания, все остальное лежало в руинах.
Рекламный щит с девушкой в полный рост – наверное, раньше это был торец остановочного павильона – почти вертикально застрял в снегу, так что создавалось впечатление, что девушка идет прямо на меня. Она была похожа на Пейдж. Пейдж, судьба которой больше не была связана с моей: решать ее судьбу должны родители и, если повезет, она сама.
Я снова побежал; на Седьмой авеню взял на север. Я старался не сбавлять темпа, но и сильно не разгонялся, чтобы не споткнуться о мусор, который мог скрываться под двадцатисантиметровым слоем снега.
Как же обрадуются девчонки в зоопарке, когда я скажу им, что мы уходим: уходим под городом! Хотелось скорее вернуться к Рейчел. Как она там? Я переживал за нее, даже несмотря на то, что Фелисити осталась с ней в качестве помощницы. Удавалось ли ей справляться с животными в те дни, пока меня не было? Успевала ли она позаботиться о каждой зверюшке? Вот это у девчонок будут лица, когда я расскажу про Челси Пирс!
Осмотрев путь, я побежал на восток по Двадцать третьей улице. Я прихрамывал на правую ногу, раны терлись о грубую ткань черных джинсов, очень болели руки.
В памяти всплыла сцена, когда Том избивал Даниэля. По–моему, одна Пейдж поняла, что происходит, а три десятка взрослых просто стояли и смотрели, то ли не зная как, то ли не желая помочь. Именно тогда я понял: мне с ними не по пути; мое будущее с ними не связано; да, я уйду из города с этими людьми, если они согласятся, но только потому, что это приблизит меня к дому. Но в моем будущем их нет: и Пейдж там тоже нет, потому что она одна из них.
На пересечении с Пятой авеню я остановился, чтобы прислушаться и осмотреть дорогу. Все чисто. Изо рта у меня валил густой белый пар. Я направился на север по Пятой авеню – каждый шаг приближал меня к дому. Сердце стучало в ушах.
Какая же холодина стояла на улице! По правую сторону, в Парке что–то горело. Я много чего хотел сказать Пейдж. Мы могли больше времени провести вместе; можно было уговорить ее бежать со мной ночью – она бы согласилась, ведь она сама льнула ко мне, сама почему–то хотела избавиться от людей, с которыми оказалась заперта в Челси Пирс: причину я осознал только после той кошмарной драки, в которую никто не пожелал вмешаться.
