— А что будет, если там никого нет? Зато мы окажемся без защиты на улице, и наверняка столкнемся с этими, — я перевел дыхание. — Выходить на улицу — рискованно. А вдруг мы заразимся? Вдруг у нас тоже начнется эта кошмарная жажда, как у мистера Лоусона? В этом здании три запасных выхода — мы можем убежать через любой, если будет нужно. А в банке или другом похожем месте мы окажемся в ловушке: туда легче зайти, чем оттуда выйти. Кроме того, отсюда удобно следить за ситуацией. Мы сами можем принимать решения. Мы увидим, кто к нам приближается — спасатели или…эти. Как по мне, здесь этим… инфицированным будет гораздо сложнее нас достать.
Остальные молчали.
— Надо их как–то назвать. Больные или инфицированные? — предложила Анна. — Или еще как–то. Чтобы отличать от нормальных людей, от выживших, от таких, как мы.
— Водохлебы?
— Ну ты даешь, Дейв! Представляешь: «Эй, Дейв, у тебя сзади водохлеб!» — съязвила Анна.
— Засранцы! Говняные засранцы! — выдала Мини.
— Ага! В самый раз: «Эй, Дейв, у тебя сзади засранец!».
Все засмеялись, а Дейв невольно оглянулся.
— А если охотники? — предложил я.
Дейв кивнул.
— Ну, вот смотрите. Они гнались за нами, они охотились на тех троих на улице…
Анна перебила меня:
— А почему? Мы ведь даже не думали, почему с ними такое происходит. Они явно чем–то больны. Может, нам нужно поговорить с ними? Спуститься вниз, подойти к одному из них, заговорить…
— Может, и нужно, — сказал я.
— Нужно–ненужно… — передразнил Дейв. — Вот если бы у меня было по дробовику в каждой руке, тогда, может, я бы и подошел к одному побеседовать. А сейчас я и не подумаю выходить на улицу. С меня хватит того, что я видел. Что мы все видели.
— А почему они себя так ведут? — спросила Мини.
Казалось, что она младше, наивнее нас, хотелось прижать ее к себе, защитить.
— Кто их знает? Пока понятно только, что они хотят пить и поэтому охотятся на выживших.
— Может, это сибирская язва? — предположила Анна, но мы пропустили ее слова мимо ушей. — В любом случае, чем бы они ни заразились, этот вирус превратил их в охотников.
— Как–то не думаю, что от язвы так срывает башню.
— А откуда ты знаешь? Может, это новый штамм, который делает людей злыми.
— Злыми?
— Ну да.
— Получается, мы — добрые, а они — злые?
— Получается так, Джесс. Есть мы, и есть они, — подытожил Дейв.
— Как–то слишком просто.
— Но зло на самом деле существует, — сказала Анна.
— Ну не знаю… Не думаю, что они — воплощение зла. Они просто заражены чем–то и из–за этого хотят пить. Не похоже, чтобы они это делали по доброй воле: они мучаются жаждой и утоляют ее всем, чем только можно.
