>ТИПОГРАФИЯ МОДЕРН
>выполняет любые заказы.
>Визитные карточки, различные извещения, проспекты.
>Ознакомьтесь с нашими ценами.
>_АЛЬФРЕД БЕРТИНИ»._
Кое-какие буквы, выведенные на стекле белой эмалью, уже стерлись.
Доносится шум поезда — поблизости находится железнодорожный вокзал.
Из дома Бертини выбегает маленькая, сухонькая старушка. Приоткрыв дверь типографии и что-то крикнув, она устремляется дальше. На пороге появляется старик. Оставив дверь в типографию открытой, он поспешно входит в дом. Пустынная улица наполняется шумом оставленной без присмотра печатной машины. Старуха переходит на другую сторону, направляясь к гостинице «Занзибар», почти такому же старому зданию, как и типография Бертини.
«Занзибар». Зал бара.
Высокие, до потолка, зеркала на стенах расширяют продолговатый зал. Это одно из тех заведений без возраста, о которых не скажешь, к каким довоенным годам их можно отнести. Однако возле оцинкованной старомодной стойки виднеется вполне современный автомат для проигрывания пластинок л белый телефон, заключенный в стенной стеклянный шкафчик. В глубине зала поднимается наверх узкая винтовая лесенка.
В ту минуту, когда на пороге бара появляется старуха, доносятся громкие крики ссоры. Но бар пуст, и лишь кто-то бежит вверх по лесенке. Очевидно, ссорящиеся только что выбежали из бара. Об этом красноречиво говорят опрокинутый стул, разбитый бокал, незавернутый кран мойки, из которого фонтаном хлещет вода.
Услышав стук захлопнутой двери, резкие выкрики, старуха на мгновение озадаченно останавливается.
Сверху глухо доносятся голоса:
— Отвяжись, говорю!
— Открой! Это моя гостиница или нет!?
— Заткни глотку!
— Ты что? Думаешь, я стану спокойно слушать, как ты ночи напролет воркуешь с прощелыгами, которых водишь сюда? А?! Имей в виду, у меня здесь не бордель! Меня зовут Эрнест, попомни! И я тебя выброшу отсюда к чертовой матери! На улицу выставлю!.. Розали!
Старушка не долго колеблется. Вынув из кармана бумажку, она идет к телефону, но шкафчик заперт на ключ. Тогда она решительно направляется в конец зала к лестнице.
В узком коридоре, в который выходит несколько номеров, Эрнест, толстый, рыжий, бородатый, обеими руками яростно дергает ручку одной из дверей. Ворот белой рубахи распахнут, обнажая мощную шею, штаны высоко вздернуты на подтяжках.
Вдруг Эрнест перестает бесноваться и, приникнув лбом к двери, принимается униженно взывать:
— Послушай, Розали! Да чем я хуже других? Чем я тебе не угодил?
