Перед уходом я еще раз поговорил с прокурором. Высказался в том духе, что не сумел составить свое мнение о Тэлберте. Он, кажется, не лжет, но до конца я не уверен. Лучше не буду говорить ничего. В конце концов, он еще ребенок и, даже если и виновен, может просто не сознавать, что натворил. Возможно, он испугался и…
— Да и я, — прокурор пристально вглядывался в мое лицо, — отнюдь не удовлетворен его показаниями, Билл. Вчера я отложил решение и как раз перед вашим появлением пришел к выводу, что он должен многое объяснить. Понимаете, это мое собственное решение. Никогда я не поддавался принуждению и, разумеется, не стану делать этого и сейчас. Я не собираюсь засаживать кого-то по ложному обвинению для того лишь, чтобы устроить римские каникулы для…
— Конечно нет, — отвечал я. — Все понятно, Клинт. Все, что вы хотите, — это добиться правды.
— Именно!
— Не давите на него, ладно, Клинт? Я знаю, вы не станете такого делать, но эти ищейки — вам ведь захочется разделить ответственность и получить некое содействие при допросах…
— Билл, нет нужды об этом просить. Есть одно, чего я никогда не допускаю, — это неправильное обращение с заключенным.
— Прекрасно, — заключил я. — Ладно, я продолжу… и… и вы будете держать меня в курсе? В случае чего.
— Будьте покойны. — Он с чувством пожал мне руку. — Вы мне оказали большую услугу, а я этого не забываю.
…Учительница мисс Брендедж оказалась крепким орешком. Одна из этих «чудиков». Пихнешь такую в спину, а она скажет — вы ей делали массаж.
Да, Роберт много прогуливал, но он здесь не исключение. Да, он временами грубил, но у него же переходный возраст. Большинство мальчиков в таком возрасте неуправляемы, других она почти не видела. И ей казалось, Роберту было как-то не по себе — думала, что-то не в порядке дома, ну, там…
— Вот как? — переспросил я.
Но нет. Она говорила только с миссис Тэлберт и ни разу не встречалась с мистером Тэлбертом. Она недостаточно знает их, чтобы составить свое мнение. Знает только, что они тут старожилы и все о них отзываются очень хорошо. Она уверена, что это действительно очень хорошие, порядочные люди и Роберт точно такой же.
Мисс Брендедж вышла поговорить со мной в коридор, но то и дело возвращалась в класс, чтобы призвать детей к порядку. Ей это не удавалось: в тесном помещении их было слишком много. Едва она отворачивалась, все начиналось заново. Кошачье мяуканье, и кидание мелом, и возня.
Так и шло: я с ней разговаривал, а дети бушевали. Ее лицо становилось все напряженнее, в глазах появился блеск, в голосе проскальзывали визгливые нотки. На шее вздулись жилы, и она чуть не сорвала дверь с петель, когда пришлось в очередной раз возвращаться в класс.
