К вечеру в организме возобновились процессы жизнедеятельности, разлиплись извилины в голове.
Дмитрий нашел мятую бумагу в кармане куртки. Договор. Называется: бойся своих желаний. Повезло, конечно, с выигрышем, хоть до дома поигравшая сторона доволокла, пивом облегчила страдания. Хорошо вообще-то прислугу иметь, но побаловались и будет. Договор скомкан, комок направлен в мусорное ведро. Подумал Генке позвонить, так сначала надо телефон найти, зарядить, а потом еще и разговаривать. Нет, лучше завтра этим заняться.
Полвосьмого протренькал дверной звонок.
- Кто там еще? – удивился Дмитрий. Мысленно ответил: уж конечно не сестренки Арнтгольц.
И конечно не ошибся. За дверью стоял мужчина с худым лицом в смутно знакомой куртке.
- Ко мне?
- Я – Трайбер, раб. Пришел служить.
- Ты пиво вчера принес? – спросил Дмитрий, удивляясь, что театр абсурда продолжается.
- Да, господин.
«Господин» поморщился на такое обращение. Надо прояснить ситуацию.
- Проходи, поговорим.
- Бред, это же бред. – размахивал Кабанов листом бумаги, поданной ему странным гостем. Они сидели на кухне, ждали, когда вскипит чайник.
- Почему?
- То есть ты мой раб, а я господин, и могу приказать что угодно?
- Согласно договора.
- Какого еще договора! С этой бумажкой только в туалет сходить. Давай так – попьем чаю, и ты свободен. Я отпускаю тебя.
- По договору так делать нельзя.
- Что ты заладил, какому договору! Он юридически не действителен. Ни один суд его рассматривать не будет – личные права граждан никто не может ограничить.
- Есть другой суд.
- Какой? – Дмитрий замер с горячим чайником в руке. - Это угроза?
- Личный, свой собственный суд. Если бы ты проиграл и оказался на моем месте, нарушил бы условия?
Вчера Кабанову не удалось в силу объективных причин рассмотреть человека, который именовал себя рабом. Сейчас Дмитрий видел перед собой широкоплечего жилистого мужика примерно своего возраста. Лицо англосаксонского типа: светлые волосы, серые глаза, прямой нос, твердая линия губ, волевой подбородок. Выраженные носогубные складки придавали серому лицу жесткость – прямо Дольф Лунгрем после гепатита.
- Само собой! Нельзя быть рабом! Человек не должен эксплуатировать человека.
- А что же он делает повсеместно, по-твоему? Любой начальник эксплуатирует подчиненных. Спасибо. – Трайбер поблагодарил за пакетик чая, брошенный хозяином в чашку.
- Не в личных же целях.
- В личных в том числе, господин. Начальник – человек, ничто, как говориться, ему не чуждо. В плане удовольствий – тем более. Это роботы могут выстраивать сугубо деловые отношения, а люди всегда остаются немного животными. А уж в нашей стране, где народ понимает только силу, а заимев ее, с удовольствием гнобит слабого, тем более.
