— Это ваш бассейн, — сумела произнести она. — Хотя, по-моему, вы одеты не для купания.
— Ну, это легко поправить, — быстро отозвался он, расстегивая ремень и сбрасывая туфли.
Она отвернулась, умирая от желания посмотреть, в каком виде он собирается купаться. Ну не голым же?
«По всей видимости, мне пора вылезать», — испуганно подумала она, услышав за спиной сильный всплеск воды.
Но подняться она не успела, к ней подплыл Доминик и спросил:
— Не спится?
Анджела отрицательно покачала головой. Она посмотрела в его темные, как и небо, глаза и с удивлением обнаружила, что его взгляд не был жестким и холодным, как обычно. Напротив, глаза его лучились неподдельным теплом. На несколько секунд они оба замерли, словно в ожидании, кто первый возьмет на себя инициативу. Наконец он поднял руку и прикоснулся к ее лицу, ласково убирая несколько мокрых прядей волос с ее лба.
— Я давно хотел сказать тебе спасибо, — неестественно глухим голосом произнес он. — Детская получилась на загляденье. Роза рассказала мне, что ты все сделала сама.
Она судорожно искала наиболее подходящий ответ, но ничего толкового не придумала и сказала первое, что пришло ей в голову:
— Для меня это была интересная работа. Я люблю, когда могу чем-то заняться, быть кому-то полезной.
Он задумчиво посмотрел на нее:
— Тебе нравится работать? И что же ты будешь делать теперь, когда детская готова?
— Не знаю. Я еще не успела об этом подумать.
— Хорошо. У меня есть идея, — сказал он, обнимая ее за шею. — Если тебе, конечно, это будет интересно.
— А что за работа?
— Ну если совсем честно, то я бы не назвал это работой, скорее некое хобби, — сказал Доминик, наклоняясь к ней.
— И какие условия?
— Самые благоприятные. — Он осторожно поцеловал кончик носа Анджелы. — Правда, я должен сразу предупредить, что тебе предстоят длинные ночные смены.
«Что он мне предлагает? Хочет, чтобы я стала его любовницей? Надеется, что по ночам я буду греть его постель, а днем нянчить его ребенка?» — заводила себя Анджела, пытаясь в то же самое время понять, что на самом деле имеет в виду Доминик, но ее мозг наотрез отказывался работать. Его руки продолжали ласкать ее, их ноги переплелись. И у нее никак не получалось рассердиться на него. Не сама ли она тайно мечтала о том, чтобы он вновь дарил ей свои ласки? Разве не просила она по ночам Бога о том, чтобы та ночь любви не стала единственной?
Он слегка прикусил мочку ее уха, и она вскрикнула от неожиданности. В следующую секунду его руки уже лежали у нее на груди, а сосок был зажат между пальцами.
