— У вас рубашка промокнет от моих слез, — слабо сопротивлялась она, но он лишь крепче прижал ее к себе.
Разве мог он отпустить ее после того, как наконец понял, почему она решила родить ребенка? Почему отказалась сделать предложенный в клинике аборт, на котором настаивал ее муж. В свое время вопреки желанию родных и близких ее мать подарила ей жизнь. Потому-то и она, в свою очередь, не могла никого лишить права появиться на свет.
Доминик думал о заключенном между ними договоре, о деньгах, о том, как она возражала против всего, что он хотел для нее сделать. За свой поступок она заслуживала в тысячу раз большего, а он не понимал, почему она так себя ведет, и не верил ей.
Но только до теперешнего момента.
Он продолжал обнимать ее, пока она окончательно не успокоилась.
— Извините, — пробормотала она. — Вам не нужно было все это знать.
— А я думаю, что как раз нужно, — ответил он, легко прикасаясь губами к ее волосам и вдыхая ее аромат. — Потому что теперь я понял, насколько вы неординарный человек.
Анджела с удивлением посмотрела на него. На ее заплаканном лице под красными распухшими глазами пролегли полоски от потекшей туши.
Доминик отвел в сторону ее растрепавшиеся волосы и кончиками пальцев вытер слезы. Она выглядела такой грустной, что он хотел поцелуями стереть всю ее печаль и объяснить ей, что теперь он все понял.
Раньше, когда он чувствовал, что ему хочется ее поцеловать, он расценивал это как физиологический импульс, но сейчас понял: это далеко не физиология, а нечто гораздо большее.
— Вы — особенный человек, — сказал ей Доминик, и это была чистая правда. — Вы сильная и мужественная, а кроме того, очень, очень привлекательная.
Она не поверила ему. А это означало, что он должен во что бы то ни стало убедить ее.
— Вы должны мне поверить, — сказал Доминик, еще ближе наклоняясь к ней.
Анджела не спускала с него глаз, а ее губы сами собой чуть приоткрылись навстречу ему. Он улыбнулся, зная, что поступает правильно. Потянулся к ней, и их губы встретились. Обхватив руками ее голову, он, как путник, нашедший родник с прохладной водой, никак не мог напиться. Они не знали, как долго длился их поцелуй, но, когда они оторвались друг от друга, у обоих бешено колотились сердца.
Небесно-голубые глаза Анджелы были широко распахнуты, и в них застыли невысказанный вопрос и испуг. Именно этот взгляд заставил Доминика осознать, что он сделал.
— Извини меня, — проговорил он, убирая руки и давая ей возможность отодвинуться. — Я не должен был так себя вести.
