Не переставая обвинять себя в черствости, она слегка дотронулась до его руки:
— Мне так жаль.
Он резко отдернул руку:
— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии!
Анджела отпрянула в сторону. Она обязана была предугадать его реакцию, и тем не менее его поведение разозлило ее.
— А что вы хотели услышать от меня? Я по-прежнему уверена, что мне не нужно здесь жить, даже несмотря на то, что ваша жена умерла. Это неправильно.
— Что? — Он в сердцах захлопнул дверцу машины, которая до сих пор оставалась открытой. — Сначала вы не хотели здесь жить, потому что боялись, что моя жена будет против. Теперь потому, что жены нет. Объясните мне, наконец, миссис Камерон, что на самом деле вас беспокоит. Неужели вы опасаетесь, что, как только вы поселитесь под моей крышей, я тут же накинусь на ваше костлявое тело?
— Нет! — с трудом сдерживаясь от бессильного гнева, проговорила она. Ни один человек на свете не мог бы назвать ее тело костлявым! — У вас бы все равно ничего не получилось.
— А, я понял. Вы боитесь, что, пожив здесь, вам не захочется потом возвращаться в вашу лачугу.
— Ошибаетесь. Только отъявленная мазохистка может захотеть жить с вами. Клянусь вам: если все-таки я решу остаться, что еще совсем не факт, то пробуду здесь только до родов, а потом вы меня никогда не увидите.
— Отлично! Похоже, мы поняли друг друга. Я тоже обещаю, что не буду приставать к вам с гнусными предложениями, а вы даете слово, что в течение шести месяцев никуда не исчезнете. По-моему, мы заключили идеальный договор.
— М-да, похоже, что я согласилась на шесть месяцев ада, — пробормотала Анджела себе под нос.
Они стояли на лужайке перед домом и смотрели друг другу в глаза. Это напоминало сражение — тот, кто первым отведет глаза, проиграет.
— Доминик, вы вернулись! — раздался поблизости женский голос.
Хозяин дома оглянулся. Отпраздновав в душе победу, Анджела также повернулась. Худощавая, скромно одетая пожилая женщина стояла перед ними, приветливо улыбаясь.
— Вы, наверное, Анджела Камерон. Я рада, что вы приехали, — сказала женщина, беря Анджелу за руку. — Входите, дорогая, я ждала вас.
— Анджелина, это Роза, моя домоправительница, — начал Доминик, но затем, махнув рукой, добавил: — Я не сомневаюсь, скоро вы поймете, что она гораздо больше чем домоправительница.
Улыбка Розы сделалась еще шире, а в глазах засветилась такая неподдельная доброта, что Анджела немного расслабилась. Идя по дорожке за Розой к дому, Анджела пыталась вспомнить, когда последний раз ее называли полным именем. Наверное, когда она обновляла водительские права.
