«Мерседес» быстро мчался вперед в западном направлении по скоростной дороге, которую он хорошо знал. Странное чувство овладевало Домиником. С каждым убегающим под колесами машины километром дороги внутри у него что-то сжималось все сильнее и сильнее. Казалось, что вместе с убегающей дорогой с него слетают прожитые годы. И прошлое словно засасывало его в себя как в воронку. Некогда разбитая проселочная дорога превратилась теперь в широкое скоростное шоссе, вдоль которого выросли современные здания из стекла и бетона, но порой то тут, то там между ними ему виделись призраки старых лет, и давно забытые воспоминания накрывали его с головой. Так, они проехали мимо рынка подержанных автомобилей, где много лет назад он купил свою первую машину. Ее корпус почти весь проржавел, электрические провода перепутались, и фары загорались сами собой, когда им хотелось. Но при этом покупка машины явилась для него символом того, что он движется в правильном направлении, и ни одной из последующих машин он не радовался так же, как той, самой первой… Спустя год Доминик уехал из этих мест и больше никогда не возвращался. Ему нечего было здесь делать. Похоронив мать (дед и бабушка умерли раньше), он аккуратно упаковал свое прошлое в железный ящик и повесил большой амбарный замок, а на крышке написал: «Не открывать!»
Доминик покосился на соседку. Она сидела на самом краю сиденья прямая и напряженная, как тетива лука, и с отрешенным видом смотрела в окно. Ему был виден только кончик ее небольшого, чуть вздернутого носа, высокие скулы и немного капризный изгиб рта.
«А ведь она выглядела бы хорошенькой, если бы не эта печать грусти на лице, — неожиданно подумал он. — Может быть, постоянная борьба за выживание стерла с ее лица любое проявление радости? Но будь я проклят, если в следующие шесть месяцев она не научится получать удовольствие от жизни».
— Я думаю, мы оба понимаем, что вам понадобится моя помощь с ребенком, — сказал он, перестраиваясь в другой ряд, чтобы свернуть налево.
Она повернулась в его сторону и тут же наткнулась на холодный взгляд, нацеленный на нее.
— Да, к сожалению, вы правы.
Доминик удивился. Она больше не спорила с ним, а лишь извинилась и согласилась принять его помощь.
Голосом, лишенным каких-либо эмоций, он произнес:
— Я очень хочу ребенка.
Доминик сам испугался, как неестественно глухо прозвучал его голос, но ничего не мог с собой поделать. Не меняя интонации, он добавил:
