— Бедная тётя Митци… — вздохнул Горошек. — Теперь у неё не осталось никого, кому она могла бы подарить пустые флаконы, катушки и старые календари.
Однако пора было осмотреть чердак. Затаив дыхание, отец, мать, Горошек и Анни гуськом поднялись по лестнице.
Посторонних мужчин под корабельным фонарём здесь не оказалось. Чердак приготовил более приятные сюрпризы. Например, два не очень дырявых матраца, набитых соломой, стиральную доску, посудину для керосина и большой кусок окорока. Он висел на тонком шнуре и распространял великолепный запах.
Штенгели просияли.
— Трижды ура людям, которые жили здесь до нас и забыли этот окорок! — воскликнул папа.
А мама добавила с признательностью:
— Это постный рулет.
Когда от рулета остался только крошечный кусочек, мама выбила из мешков пыль, заткнула внутрь пучки соломы, торчавшие из дыр, и сказала:
— Наши кровати будут здесь только в среду вместе с остальной мебелью. А посему соломенные матрацы — наше спасение.
После чего все улеглись спать. Минуту спустя Горошек поднял голову и проворчал:
— Здесь чем-то воняет, фу!
Никто ему не ответил. И Анни и родители уже успели заснуть. Но Горошек никак не мог успокоиться.
— Разве вы не слышите, — громко крикнул он, — что здесь воняет?
Мёртвая тишина.
— Эй, Анни! — позвал Горошек.
— Ну да, — ответил голос матери. — Пахнет керосином. Горошек, выстави посудину за дверь.
Горошек вынес посудину и вернулся к постели.
— Вы слышите губную гармонику? — вдруг спросил он.
— Я слышу, как лает собака, — сказала Анни.
— А я слышу, как свистит паровоз, — сказала мама.
Отец поднялся со своего матраца и просунул голову в слуховое окно.
— Ага, — сказал он. — Там на балконе кто-то сидит и играет.
— А почему это нужно делать именно ночью? — спросила мама, переворачиваясь на другой бок.
— Эй, почему ночью? — крикнул папа из слухового окна.
Снаружи последовал ответ:
— Раньше я работал ночным сторожем, и теперь по ночам мне ужасно скучно. Меня зовут Визенклее. Можно, я переберусь к вам и немножко поболтаю?
— Мы — Штенгели, — бесстрашно ответил папа. — Но мы не хотим болтать. Мы уже спим.
— Хорошо, тогда я сыграю для вас ещё несколько песенок! — крикнул Визенклее.
— Огромное спасибо, — ответил папа.
— Очень мило с вашей стороны. Если вы позволите, я всё-таки через пять минут приду и прихвачу с собой бутылку смородинного сока.
Папа шумно вздохнул, потом рявкнул:
— Господин Визенклее, в такой поздний час мы ни в коем случае не откроем вам дверь!
