Среди растерянно провожавших его взглядом людей послышались робкие пристыженные голоса.
— Во имя аллаха, верно поступил праведник Гази-Магомед. Стыд и позор нам. Стыд и позор!
И когда кто-то неуверенно сказал:
— Да ведь так всегда было и раньше, и теперь… — его сразу оборвали негодующие голоса.
Рыжеволосый аварец, так возмутивший Шамиля, был родственник знаменитого правителя Аварии Умай-хана, в конце XVIII столетия огнем и мечом опустошившего зеленые поля и богатые виноградники Грузии.
Регентша Аварии, жена умершего незадолго перед маслаатом владетеля Султан-Ахмета, ханша Паху-Бике прислала в Унцукуль на совещание с персиянами, чеченцами и Гази-Магомедом своего племянника Умалат-бека, приказав ему во что бы то ни стало воздержаться от участия в предполагавшемся военном союзе против русских. Хитрая и дальновидная Паху-Бике сделала весьма удачный выбор, послав делегацию под начальством своего племянника Умалата, личного врага Гази-Магомеда.
Умалат уже сидел на маслаате, когда подошел Гази-Магомед. Аварцы, окружавшие своего бека, недружелюбно оглядели подошедших. Персидские послы, еще более важные, чем вчера, едва слышно переговаривались между собой. Мулла Алибек, окруженный делегатами даргинцев, что-то с жаром рассказывал им, поминутно взмахивая руками.
— Ас-салам-алейкюм, — делая приветственный жест, сказал Гази-Магомед. И почти все сидевшие, независимо от возраста и положения, приподнялись, отвечая поклоном на приветствия ученого гимринца:
— Алейкюм-салам!
И только аварский делегат промолчал и брезгливо отвернулся от шедшего к старикам Гази-Магомеда.
Шамиль сурово усмехнулся. «Быть свалке», — подумал он и решительно шагнул к Гази-Магомеду.
Схватка не состоялась, не состоялся и джамаат[22].
Едва только расселись делегаты, как представитель аварцев встал и, вынимая из-за пазухи свернутый лист, вышел на середину. Рядом с ним стал и Диба-хаджи. Пошептавшись с ним немного, Умалат-бек сказал:
— Правоверные, слушайте! Утром из Хунзаха от нашей правительницы, уважаемой ханши Паху-Бике, мы получили следующую бумагу. — Он поднял лист над головой.
Молчавший Диба-хаджи, ласково улыбнувшись собранию, мягко и вкрадчиво добавил:
— Такую же бумагу получили и мы.
С места поднялся представитель акушинского общества и громким веселым голосом выкрикнул:
— И мы! И мы, по милости аллаха, получили от наших стариков такое же письмо.
Гази-Магомед удивленно поднял на него глаза, но акушинец, то ли избегая его взгляда, то ли не замечая устремленных на него глаз гимринского алима, быстро сел на свое место. Шамиль, встревоженный суровым молчанием Алибека-муллы, настороженно провел взглядом по всему маслаату, но его внимание отвлек Диба-хаджи, чрезвычайно ласково улыбнувшийся глядевшим на него персидским послам. Он вежливо поклонился собранию, откашлялся и стал читать:
