Удивительная история одной феи | страница 16

Может, это невежливо, но я не могу удержаться от вопроса.

— Слушай, а зачем надо говорить задом наперед?

— Винчи да Леонардо писал наперед задом, — говорит Бренда, стаскивая с ноги ветхий кроссовок, который того и гляди порвется у нее в руках. — Гений был он. Поумнею и я, наперед…

Террела шумно вздыхает и жестом останавливает подругу.

— Бренда, думаешь, Александрина тебя поймет? У нее нет лишней недели-другой, чтобы разбираться в твоих головоломках. — Террела поворачивается ко мне. — Был какой-то человек по имени Леонардо да Винчи, так вот он писал задом наперед. Он был гений. И Бренда думает, что если она будет говорить задом наперед, то тоже поумнеет — мозги у нее по-другому начнут работать, что ли…

Бренда кивает.

Террела добавляет:

— Этот Леонардо еще и каждое слово писал задом наперед, получалось «ток» вместо «кот». Бренда тоже пыталась так говорить, но тогда даже мы понять не могли, что она хотела сказать. Поэтому она переставляет только слова. Ясно все?

«Ясно все». Я задумываюсь на мгновение — «все ясно». И киваю в ответ.

— Бренду никто, кроме нас, не понимает, — добавляет Эпата. — Это очень полезно, если вдруг надо поговорить при взрослых. Вроде тайного кода.

— Понимает не мама моя даже меня, — говорит с довольной улыбкой Бренда.

Я пытаюсь расшифровать ее слова, но тут танцующей походкой входит девочка в диадеме и ее подружка.

— Ах, как мило, — говорит она. — Тарабарка и Кривозубка теперь дружат с Электропопой.

Девочки садятся и надевают пуанты, а кроссовки оставляют под скамейкой.

Бренда не обращает на насмешниц никакого внимания — она снова погружена в карточки с викториной, но вот Террела не сводит с обидчиц глаз. Когда они уходят в душевую, Террела быстро и ловко обвязывает вокруг ножки скамейки шнурки кроссовок, которые оставила девочка в диадеме.

Едва Террела возвращается к нам, как в раздевалку входит немолодая женщина. Она и так высокая, а намотанный на голове тюрбан делает ее еще выше. На темно-коричневом лице ярко выделяются ядовито-зеленые тени для век. Она очень элегантная, властная, а держится так, как будто она королева Нью-Йорка. В одной руке у нее трость, а в другой — красивая деревянная шкатулка в резных узорах.

Женщина поднимает трость. В раздевалке сразу же наступает тишина.

— Начнем наше занятие, — говорит она, резко поворачивается и идет к лестнице. За ней летят, развиваясь, широкие рукава блузки. Трость постукивает по ступенькам.

— Это мисс Деббэ, — шепчет Эпата, пока мы шагаем следом. — Сейчас она наверняка толкнет нам речь про пуанты.