Удивительная история одной феи | страница 12
Но с тех пор прошел целый месяц. За это время у меня наверняка стало лучше получаться.
— Попробуем простые тур шене, — говорит мистер Лестер. Он становится перед классом и делает серию оборотов, двигаясь по идеально прямой линии вдоль стены с зеркалами. — Пойдем вокруг зала против часовой стрелки.
Дама-аккомпаниатор играет. Девочки начинают делать аккуратные туры — все, кроме меня.
Уже через два оборота зал вокруг меня плывет, и я едва держусь на ногах. Я налетаю на девочку с косичками.
— Извини! — говорю я ей.
Потом я сталкиваюсь с девочкой в диадеме.
— Ты чего? — говорит она.
Я налетаю на край станка. Моя пачка цепляется за него. Слышится треск рвущейся ткани, но, к счастью, осмотрев пачку, дырки я не нахожу.
Мистер Лестер хлопает в ладоши.
— На сегодня довольно, — громко говорит он.
Я чувствую на себе взгляды девочек. И я нарочно смотрю в потолок.
— Потренируем гран жете, — говорит мистер Лестер, опасливо на меня поглядывая.
Ура! Гран жете у меня отлично получаются. Обожаю прыгать! Как-то раз я видела по телевизору передачу про африканских газелей. Они вроде оленей и так ловко скачут по травяным зарослям! Когда я делаю гран жете, то чувствую себя грациозной газелью.
Мы становимся в две шеренги и попарно прыжками пересекаем зал. Мы с Эпатой идем вторыми. Мы разбегаемся и прыгаем — раз, два!
— Очень хорошо, Александрина, — говорит мистер Лестер, когда мы возвращаемся в конец шеренги. Эпата подталкивает меня плечом и улыбается. Я сияю.
В комнату заглядывает какая-то женщина. Мистер Лестер подходит к ней, и она что-то ему говорит.
— Продолжайте упражнение, девочки, — говорит он. — Я сейчас приду.
Мы с Эпатой все ближе и ближе к началу шеренги. Наконец снова наступает наша очередь. На этот раз я прыгаю еще выше, даже выше Эпаты. Я парю в воздухе и чувствую себя легкой, легче перышка. Девочки ахают. Я улыбаюсь. Наверное, у меня действительно здорово получается!
Но, паря в воздухе, я вдруг осознаю, что чего-то не хватает. Моя пачка! Она лежит на полу посреди зала, а мой расшитый сияющими розовыми молниями тыл выставлен всем на обозрение. Я поворачиваюсь, чтобы скрыть молнии, но уже поздно. Все смеются. Особенно громко хохочет девочка в диадеме.
Наша музыкантша перестает играть. Она перегибается через фортепияно, чтобы лучше разглядеть, сдвигает очки на лоб, вновь опускает их — словно не верит собственным глазам.
Я бегу за своей пачкой и поднимаю ее с пола. Девочки окружают меня. Они хохочут как сумасшедшие. Я действительно чувствую себя газелью из телепередачи — как будто меня окружила стая голодных львов и вот-вот разорвет на кусочки.
