— Егор! — услышал он сзади себя. Из переулка, ведущего к магазину, выглядывала Ленка. Вид у неё был взъерошенный, глаза большие, с паническим блеском. Она потерла нос, потом выдохнула теплым воздухом на пальцы, снова потерла носом. Приглядевшись, Егор заметил чуть расширенные зрачки.
— Закончила? — достаточно спокойно спросил он, подойдя к ней через поредевшую толпу. — Я уж думал, не затоптали ли тебя эти деятели. Что так долго?
— Да подружка с работы предложила расслабиться, стресс такой, ужас, — поежилась Лена, кутаясь в куртку, под которой все еще висел бейджик ассистентки из бутика, и снова потерла нос. — Услышала крики, хотела подойти к витрине, посмотреть, что и как. А главная администраторша по залу как рявкнет на меня, мол, куда пошла? Сказала всем, чтобы внимания не обращали. Типа, клиент должен знать — на улице все хоть передохнут, а у нас в магазине все всегда хорошо.
Егор подумал, что эта маркетинговая стратегия была так себе, но, возможно, именно в таком магазине захочет укрыться какой-нибудь человек, которого уличные проблемы непосредственно касались бы. Было очевидно, из-за чего разорались фанаты: кто-то обмолвился, что недавно задержанных убийц тезки Егора отпустили на все 4 стороны, невзирая даже на то, что они обвинялись не только в убийстве, но и в ношении «травматики» без лицензии. Парень представил, как в Ленкин магазин «где все всегда хорошо» набивается народ: следователи, работники ОВД, расположенного недалеко от Кранштадтского бульвара, родные обвиняемых. Это было бы забавно, особенно при наличии кокаина в запасах местных ассистенток по продажам.
— Пошли уже, — несколько устало попросил Егор, обнял Лену за плечи и, маневрируя между людьми, двинулся в противоположном от Ленинградки направлении. Вдали все еще были слышны лозунги, однако транспортное движение аккуратно возобновилось.
Спуститься в метро на «Охотном ряду» удалось не сразу, милиционеры, вернувшиеся на свои посты, наградили Егора, в его разбитых кроссовках и черной куртке, подозрительными взглядами. Потом, правда, они увидели, что он с девушкой, так что докапываться передумали. На эскалаторе Лена, как последняя дура, продолжила послеобеденное заламывание рук.
— Как смерть человека общество может всколыхнуть, — уже несколько раз повторила она, будто сама лично кричала на проезжей части Ленинградского проспекта громче всех. На её щеках проступил румянец, движения конечностей стали чуть быстрее, чем были обычно.
