-Ладно, берите, только, пока один ящик, надо с майором поговорить. Я не планировал, продавать вам новые, и уж тем более много.
-Твои солдаты на учениях и из старых автоматов постреляют. Ладно, берём ящик, один, а ты пойди, поговори с майором.
Сержант в принципе понимал, что пути назад уже нет. Эта братва серьёзная, а у него жена и дети на гражданке живут, достанут их очень быстро. Он хотел денег, но не таких, и не так, и вместе с тем понимал, что эти, если что, действительно прикроют. И постоянный поставщик хорошего оружия из армии им действительно нужен, и будет нужен всегда, и они его не кинут, и деньгами никогда не обидят. А вот отказать им, этого он позволить себе не может. Потому что такие, и генерала замочат, а он сержант даже не офицер. И деньги у большой братвы большие, и это факт, а он маленький человек, и быть может с ними, он заживёт настоящей роскошной жизнью, сколько они могут ему в месяц давать, пять, десять тысяч долларов? Да он никогда столько не заработает, честно служа родине, так что пошла эта родина и клятва ей в жопу, он взрослый и адекватный человек, умудрённый жизнью, жить надо для себя, а на других плевать. А братва, была, есть и будет, и не так уж и важно чем она вооружена, старыми кривыми автоматами Калашникова, или новыми абаканами. Просто это жизнь, и в ней бывает так. Либо ты в струе, либо ты лох, а быть лохом сержанту уже надоело. И жизнь устроена именно так, что сидит обычно именно лох, и часто за то, чего не делал, а тот, кто в струе, тот и дальше в струе, всегда.
Долгий и тяжёлый день, сто с лишним часов постоянной работы был позади, я быстро поел в столовой, бегом добежал до своей комнаты, так, как положено, чтобы не терять время. Разделся, и направился в душ, отдал компьютеру голосовой приказ:
-Температура сорок три градуса.
Нажал на кнопку, мощная струя воды со всех сторон, окатила меня с ног до головы, я быстро сполоснул голову, и выключил воду. Всего купание заняло у меня сорок три секунды, я только порадовался, в прошлый раз я потратил на него сорок пять секунд, теперь сэкономил две. И вроде бы... Теперь мы были свободны, и никто нас не контролировал, я мог бы позволить себе постоять под душем и три минуты и пять, и даже десять. Но я знал, надо держать себя в узде, и не позволять себе морально разлагаться, никакой лени, никаких лишних удовольствий, во мне это было вбито очень крепко. Потому что от меня зависит слишком многое, и я не должен, и не могу позволить себе расслабиться, такова моя жизнь, таков мой долг, таков долг других. И я понимал, что другие, тоже не позволяют себе расслабиться, и никогда не нарушат заведённого порядка, и мы все сознательно понимаем почему. Не потому что это просто правила, которые мы должны бездумно соблюдать, нет. Это не инстинкт, который нам вбили в головы за долгие годы. По другой причине, это разумное осознание, потому что от нас зависит слишком многое, а значит, наши мелкие человеческие жизни и удовольствия не стоят ничего. Вот выиграем мы войну, спасём человечество, и тогда подумаем, как расслабиться, но тоже, не слишком сильно, чтобы не опускаться морально. Потому что даже после победы, мы всё равно останемся правителями, вся власть будет сосредоточена у нас в руках, и мы не имеем права опускаться. Потому что у нас есть долг и обязанности, и понятия чести, и все эти вещи надо соблюдать, чтобы оставаться человеком, а не превращаться в скотину. Я вышел из душа, одел нижнее бельё и лёг в кровать, укрылся тонкой простынею и микрочип в моей голове, перевёл мой мозг из состояния бодрствования в состояние сна. И во сне мне ничего не снилось, потому что мой мозг спал в особом режиме, и этот режим, режим темноты. Щёлк уснул, щёлк проснулся, никаких снов, ничего лишнего.
