— Без рапорта по форме?
— Вот уже четырнадцать лет. Ни к чему. Нет повода для отчётов.
— Я говорил это здешним умникам лет шестьдесят назад, — сказал Вандерхорст. — Что-то еще изменилось? О чём мне следует знать?
— Ничего кардинального. В реадаптации тебе объяснят лучше, чем я.
— Ты мне скажи. Если что-то назрело, хочу быть в курсе.
— Ничего серьёзного, Ван. Ты всё это видел прежде. ВОП не особенно популярен в эти дни, вот и всё.
— Почему же? Чему-то позволили случиться?
— Ничего не произошло. Старая беда — деньги и политика. Новая модель корабля обошлась в девяносто четыре миллиарда. Есть мнение, что это слишком дорого.
— Астероид долбанет, мало не покажется, — сказал Вандерхорст. — Тот, в 2006-м обошёлся в пару триллионов, а ведь упал в океан. Что, если следующий вобьёт Калифорнию в Тихий?
— То же и мы твердим, Ван. Но “2006-й” был восемьдесят лет назад, для них. Никто не помнит.
— А помнят они о камнях, которые мы отпихнули прочь?
Уотс покачал головой.
— Никто не помнит того, что не произошло, Ван.
— Значит, поговаривают о свёртывании программы. Так или нет?
— Большинство тех, кто принимает решения.
— Иногда не знаешь, кто главный, до тех пор, пока не будет слишком поздно.
— У ВОП есть друзья, Ван. Ты обнаружил “высоковероятный” в этом запуске и мы используем этот факт против шутников, которые говорят: “шансы следующего большого камня — миллион к одному”. Программа в безопасности.
Вандерхорст с усилием поднялся. На мгновение силы покинули его. Уотс сделал движение навстречу, но остановился.
— Я в порядке, Боб, — сказал Вандерхорст. — Реадаптация на прежнем месте?
Уотс кивнул.
— Вторая дверь налево. Рад, что ты вернулся, Ван.
Это был лучший рапорт из всех. Уотс провёл его коротко и сказал все прямо. Вандерхорст терпеть не мог навязанной любезности некоторых сотрудников ВОП, с их заученными словами и устаревшими терминами — нелепыми попытками предоставить римраннеру возможность почувствовать себя непринуждённо. Неестественная, вычурная речь была всего лишь буфером, позволявшим персоналу оставаться на безопасном расстоянии от реального контакта.
“Они просто бесчувственные, — размышлял Вандерхорст, — или нарочно меня игнорируют? Или дело в страхе? Возможно, никто из живущих здесь действительно не желает знать, каково это — в изоляции, в полном одиночестве, облетать Солнечную систему на половине скорости света, по кругу в шесть миллиардов миль; или каково возвращаться к новым словам, новым идеям, к обществу, каждый раз иному, никогда не зная, каким будет приём”.
