Монастырский шофер довез его до Дафни, и — уже бывший — игумен ждал, когда подойдет паром и он отправится на большую землю.
Игумен стоял и вспоминал свое беззаботное послушничество. Неожиданно он увидел, что рядом на скамеечке сидит необычного вида женщина, благородная и с царственной осанкой, одетая во все черное, и записывает что-то в толстую тетрадь. Отец Андрей не страдал любопытством, но здесь он не смог удержаться и подошел к ней:
— Простите меня, а что это вы записываете?
Женщина посмотрела на него и указала на подплывающий к пристани паром:
— Сегодня из Уранополи на этом пароме на Афон приехало два человека, которые хотят здесь остаться до самой смерти. Я записываю их в свой журнал.
Отец Андрей посмотрел, как она записала два имени, а затем вычеркнула большим зеленым карандашом какие-то другие имена.
— А почему вы вычеркнули другие имена?
Женщина закрыла тетрадь и ответила:
— Это те монахи, которые готовы были терпеть искушения до самой смерти, но, увы, не выдержали испытаний и решили покинуть гору по собственной воле. Их имен больше не будет в моем журнале, — и она всем своим видом показала, что не намерена больше продолжать разговор.
Игумен задумался и отошел к парому, который уже подплыл и выпускал паломников, монахов и автомобили. Он подумал, что вот, сейчас на святую землю Афона приехали еще два подвижника, которые посвятят свою жизнь Христу и Матери Божьей.
Вдруг, как молнией, ударило в голову: а откуда здесь, на Святой горе, женщина?! Отец Андрей быстро развернулся и пошел к той скамейке, но уже никого на ней не обнаружил. Лишь вокруг было разлито необычайное благоухание.
— Пресвятая! — монах стоял в изумлении перед этим явлением. Паром уже собирался отплывать, но отец Андрей остался на берегу. Игумен внял предостережению Владычицы и своим ходом вернулся в Филофей.
Братья приняли его, на удивление, ласково и приветливо. Отец Андрей вновь принял игуменство и с тех пор относился к благословению своего старца с еще большей верой и благоговением.
Необходимо было бежать так быстро, чтобы наносящий удар был всегда на один шаг позади. И я бежал. Пока я еще опережаю на ход, но стоит мне немного зазеваться, противник убьет меня. Я бежал от возмездия
судьбы, преодолевая огромные расстояния и боль собственного одиночества. Развитая на войне интуиция помогла мне увидеть уже и здесь, в Греции, тень вооруженного охотника, желающего отнять последнее, что у меня есть, — печальную жизнь.
