В своих мечтах я представлял себя сидящим на маленькой скамеечке, в рваном рубище, сосредоточенно молящимся сердечной Иисусовой молитвой. Вот слезы мои падают на земляной пол пещеры, который постепенно превращается в месиво; нетварный свет озаряет мое убогое жилище, превращая его в сияющий дворец благодати. В глубине души я думал, что старец, к которому мы идем, прозрит мое великое рвение и возьмет меня себе в ученики.
Дьякон с забавным именем Африкан и с не менее забавной куцей бородкой прервал мои возвышенные размышления:
— Ваня, все, приехали — это Дафни. Пошли скорее, что-нибудь перекусим.
Мы, наконец, встали на святую афонскую землю, и я увидел нечто среднее между восточным базаром и монастырем. Несколько магазинов предлагали свою религиозную продукцию, и я узнал от дьякона еще одну неприятную деталь, что их хозяева — албанцы.
Затащив меня в небольшое кафе, Африкан попросил меня купить две пиццы и бутылку вина. За столом отец дьякон налил мне стакан и, увидев мое нежелание употреблять алкоголь, состроил презрительную гримасу и настойчиво, даже гневно сказал:
— Надо чтить воскресный день, пей давай.
Пришлось согласиться, мне совсем не хотелось попасть в число нечестивцев. Выпив бокал превосходного сухого вина, я захмелел и осмелел настолько, что спросил моего собеседника:
— Отче, а почему у вас такое необычное имя?
Отец Африкан поморщился и тут же выпалил мне всю историю скороговоркой. Очевидно, этот вопрос он слышал уже не впервой, ответ знал почти наизусть:
— Понимаешь, мой игумен, еще там, в России, начитался духовной литературы и возомнил себя великим старцем, поэтому решил так посмирять братию. Одного назвал Смарагдом, меня вот Африканом, — дьякон грустно задумался и продолжил: — Хорошо, что Гадом не назвал, а ведь хотел, — он тяжело вздохнул, и лицо его опять приняло уже знакомое мне презрительное выражение. — А у самого-то нормальное имя — Херувим.
Я уже пожалел, что задал столь бестактный вопрос, было видно, что для моего гида имя — настоящий крест. Он печально и уже не предлагая мне допил вино и мечтательно закончил тему:
— Ничего, приму схиму, тогда возьму себе имя Афанасий, или еще мне нравится имя Неофит, в честь одного старца великого, — дьякон неожиданно развеселился и толкнул меня в плечо: — Тебе нравится имя Неофит?
Мы пообедали и еле успели на автобус, отправляющийся в столицу Святой горы — Кариес. Само название немного напоминало мне зубную боль, но Африкан объяснил мне, что греки произносят ее название как бы с мягким знаком — Карьес, а в русских справочниках она и вовсе звучит по-азиатски — Карея. Наш старец жил неподалеку от монастыря Кутлумуш, который находился на окраине Кариеса.
