Дьякон Споффорд одобрительно кивнул.
— У тебя крепкое хозяйство, Амос, ты вложил в него не только силы, но и душу. Сохранит Виолет его или продаст, в любом случае она будет обеспечена на всю жизнь. Клянусь, друг мой, пока я жив, никто не сможет злоупотребить ее правами.
Амос просиял от радости. Теперь очередь Селиндии, его приемной дочери. Ей он оставляет необходимую мебель, ткацкий станок с ножным приводом, чтобы всегда могла заработать себе на жизнь, а в остальном вверяет попечению матери.
— Есть ли у тебя какие-нибудь собственные пожелания, скажи мне, я все исполню, — спросил дьякон Споффорд.
Амос кивнул.
— Я хотел бы красивую надгробную плиту для себя и для Виолет, когда придет ее время. Пусть их установят на моем участке на кладбище.
— Обещаю. Уильям Фарнсворт сам займется, никто из жителей городка лучше него не владеет молотком и зубилом. Что ты хочешь высечь на надгробной плите?
Амос Счастливчик помолчал немного.
— Пусть пастор Эйнсворт подберет что-нибудь подходящее и для меня, и для Виолет.
Дьякон Споффорд записал все, что сказал Амос.
— Есть еще одна просьба, — Амос понизил голос, словно о таких важных вещах можно говорить только благоговейным шепотом. Вот ответ на молитвы, которые он возносил все лето, знак, как распорядиться деньгами, собранными в глиняном горшке:
— Две вещи особенно важны для меня, — продолжал Амос Счастливчик, — как гора посреди равнины, возвышаются они в моей жизни. Церковь и школа. Я скопил кое-какие деньги, хватит на достойные подарки и той, и другой.
Он положил на стол кожаную сумку, достал из нее сто долларов.
— Для церкви — купите серебряные чаши для причастия.
— У церкви есть и более насущные нужды, — напомнил дьякон Споффорд.
Старец покачал головой. Он должен осуществить свою мечту. Для самого святого мига, разделяемого всеми, любой красоты мало. Он знал — никакой дар не сможет донести до людей весь смысл его жизни.
— Сделайте, как я прошу.
Дьякон записал и это.
— Все будет исполнено.
Амос развернул платок с остатком денег из глиняного горшка — двести сорок три доллара. Медленно пересчитывая, выложил бумажные банкноты и монеты на стол. Тут были и деньги, полученные от города за заботу о Полли Бурдо, и медяки, брошенные ему в таверне в уплату за кожу.
Дьякон Споффорд записал сумму и отметил — на школу. Затем, с пером наготове, глянул через стол на Амоса.
— Как же использовать эти деньги?
— Пусть город потратит их на образование своих сыновей и дочерей, как школа сочтет нужным.
