— Отличный образчик с Золотого Берега[8], — начал аукционист, похлопав юношу по плечам, проведя рукой по могучим бицепсам, по сильным ногам. — Руки-ноги в порядке, еще совсем мальчик, способен к тяжелой работе, протянет долго. Крепкий, сильный, здоровый. Помните — молодой раб лучше всего. Его можно научить всему, чему хочешь.
Голос из толпы выкрикнул какие-то слова.
— Недостатки? — переспросил аукционист. — Судите сами, никаких. А ну, глянем повнимательней.
Тут он посмотрел в бумагу, протянутую помощником капитана.
— Погодите минутку, тут сказано: «Не умеет говорить». Неужели? — он уставился на юношу, тот возвышался над ним словно башня. — Ну, ты, давай, скажи нам что-нибудь.
Ат-мун продолжал глядеть на чаек.
Аукционист пожал плечами.
— За такое стоит повысить цену. Представьте себе чернокожего, который не может нагрубить в ответ, как только выучится болтать по-английски.
Толпа отозвалась гоготом.
Мужчина, одетый в серое, в большой широкополой шляпе шагнул вперед и взглянул на аукциониста.
— Как его зовут?
Аукционист расхохотался:
— Зовут? У этих чернокожих имен нет.
Мужчина подошел ближе к помосту и взглянул на юношу.
— Как тебя зовут?
Ат-мун еще ни разу не слышал, чтобы белый человек не орал и не выкрикивал приказания на непонятном языке. Он перевел взгляд с чаек на незнакомца. Удивительно, совсем другим тоном говорит. Слов все равно не разобрать, но выражения лица понять можно. Ат-мун еще ни разу не ответил ни одному белому. Он поклялся себе не раскрывать рта. Но тут губы сами собой раздвинулись, и он произнес одно слово: «Ат-мун».
Мужчина в сером обратился к аукционисту.
— Друг, возьмешь за него тридцать фунтов без торговли?
Тот на мгновенье задумался, но понял, что ему предлагают чуть ли не вдвое больше, чем он надеялся получить за такого недружелюбного раба.
— Он твой.
Деньги были уплачены, молодой негр уведен с помоста.
— Похоже, неглупый малый, — произнес покупатель.
Аукционист не отвечал, пока не спрятал деньги в карман.
— Ничего, скоро ума не останется. Нагрузи работой потяжелей, и все будет, как ты хочешь.
— Ат-мун, — снова повторил юноша, желая объяснить, что он вождь своего племени. Но у него не было подходящих слов. Всего только и осталось в памяти, что собственное имя да пыль полупотерянных воспоминаний о далекой стране.
— Назови его Амосом[9], — хрипло рассмеялся аукционист. — Хорошее христианское имя для черного дикаря.
Он повернулся и жестом поманил следующего раба.
