Он свернул папиросу и, усмехнувшись, добавил:
— Между тем из истории известно, что в Египте рыжих людей презирали и даже не пускали их в города… Извините, я в шалаш залезу покурить, а то на воле командир запретил.
Он забрался в шалаш и, припав к земле, чиркнул спичку. На Марусю потянуло табачным дымом.
— Ну и что же дальше? — спросила она.
— А ничего… Не пускали — и все. Живи где-нибудь в пустыне под пирамидой, раз ты рыжий…
— Да я не о том. Я спрашиваю — поехали вы или мет?
Тихон Спиридонович долго, с излишним усердием раскуривал папиросу.
— Нет, не поехал.
— Так я и знала!
— А зачем бы я поехал? Срамиться?
— Может быть, ей бронзовые волосы больше бы понравились, чем эти, как их, фараонские, египетские?
— Здесь не в египетских волосах дело, а в моем характере, — сказал Тихон Спиридонович, поворачивая разговор на свою любимую тему. — Хотел поехать, да напали разные сомнения. Жениться? Никогда не был женатым — боязно… В общем, характер мой всё дело смазал.
— Странный вы человек, — вздохнула Маруся. — Сами себе жизнь портите.
— Не я порчу, мой характер мне жизнь портит. Чувствую, погубит он меня когда-нибудь.
— Да почему же у других людей этого нет? — воскликнула Маруся. — Вы посмотрите на моряков!
— Это дело совсем особое — моряки! — оживился Тихон Спиридонович. — Если бы меня смолоду взяли во флот служить, я бы совсем другой характер имел. Моряки — они все в одном кулаке! В море, на корабле, — вместе, на суше — вместе. Петя за Ваню держится, Ваня за Степу, а Степа за Васю. Моряку робеть нельзя: он у товарищей на глазах, ему с товарищами сколько лет еще кашу из одного котла есть. А мне в одиночку жить пришлось, вот и получился такой характер, что сам не рад.
— Вы теперь человек военный, — напомнила Маруся. — Вам надо свой характер менять.
— Надо, конечно. Только с какого боку приниматься?
— Вы должны в себя поверить, — решительно сказала Маруся. — Бросьте думать, что вы хуже других, это самые вредные мысли. Да вы и на самом деле ничуть не хуже! И девушек напрасно вы боитесь, бегаете от них. Вы с моряков берите пример — они веселые, смелые! От девушек не бегают и немцев не боятся.
Тихон Спиридонович обиделся.
— А что, я немцев боюсь, по-вашему? Я никого не боюсь и от девушек вовсе не бегаю.
— Как же так не бегаете? Вы даже меня сторонитесь.
— Неправда! — возразил Тихон Спиридонович с горячностью. — Я, наоборот, слишком часто с вами разговариваю. Прошлый раз командир и то заметил, что я ухаживаю…
