«Какой ловкий ход! Привел друга, чтобы избежать разборок?»
Я отступаю на шаг, приглашаю их срывающимся голосом:
— Проходите…
Прокашливаюсь.
Но они не спешат проходить. Петер принимает у того человека корзину с цветами, дает ему какую-то не нашу купюру (я догадываюсь: за услуги) и один заходит в квартиру. Обе руки Петера заняты, поэтому дверь он закрывает спиной. Так и остается стоять, прислонившись спиной к двери.
— Петер… — смотрю я на него вопросительно.
Он ставит корзину к моим ногам:
— Вот это… точно из Амстердама!
Я наклоняюсь, нежно трогаю цветы руками, поправляю узкие длинные листы — влажные и прохладные; цветы вздрагивают. И даже чудится, что они тянутся ко мне.
Я не могу им не улыбнуться:
— Боже мой! Какое чудо! — бросаю быстрый взгляд на Петера. — Но они же… наверное, дорогие. Это целое состояние!
Петер вздыхает облегченно, убедившись, что его подарок принят. Пожимает плечами:
— Извини меня, Люба. Я вчера… повел себя… не очень. Не сдержался. Но, признаюсь тебе, мне и сейчас нелегко сдерживаться — ты так прекрасна! Руки мои сами тянутся к тебе. И я ничего не могу с собой поделать.
В такие моменты глаза всегда подводят меня — полнятся слезами. Так и сейчас.
— Ты меня тоже извини, Петер! И я повела себя не лучшим образом. А сегодня весь день пытаюсь себя понять. Кажется, я боялась потерять голову, боялась переступить грань. Ты бы потом первый не простил мне этого.
— Нет, это я потерял голову и переступил грань, — настаивает Петер. — Я за это винюсь, но не раскаиваюсь. Я будто погрузился на мгновение в волшебный сон.
— А ты дерзкий, — я улыбаюсь, присаживаюсь на корточки и зарываюсь лицом в цветы.
«Как нежен их аромат!»
Слышу, Петер подходит ко мне сзади. Он берет меня за плечи, помогает подняться.
Вот мы стоим с ним лицом к лицу. Близко-близко.
Я стою — чуть-чуть запрокинув голову, потому что он много выше меня. Он — прекрасная скала в Альпах, а я — восторженная путешественница, взирающая на ее вершину. Это, конечно же, скала любви…
С нее доносятся до меня приятные речи:
— Сон этот так взволновал меня. Я растерял все свои силы, я потерял себя. Я будто глотнул дурмана и уже не хочу возвращаться в реальность. Чудное видение не отпускает меня. Имя твое — Любовь…
Я гляжу в глаза его — высокое ясное небо; я гляжу на губы его — сладкий грех. И зажмуриваюсь — крепко-крепко, и кладу голову ему на грудь.
— Можно?.. — тихо спрашивает он.
Я киваю и открываю глаза.
Я вижу, как он сейчас прекрасен. Я почему-то этого не видела вчера. Он — легендарный Зигфрид. В нем сила и любовь! Голова моя кружится, но Петер вовремя поддерживает меня. Лицо его уже совсем близко. Дыхание обжигает меня; дыхание любимого (да, да, любимого!) так вкусно! Аромат тюльпанов в сравнении с ним — ничто!
