— Как же, помню. Такой славный был: глаза большие, а сам ласковый, понятливый и такой милый — не налюбуешься, — говорит бабушка, улыбаясь. — И молока верблюжьего довелось отведать.
Глаза деда влажнеют. Он ведет речь дальше:
— Да, только человек, поездивший на верблюде, может знать, чего он стоит, на что он способен. Эхэ, прошла жизнь, как вода, промчалась-миновала. Вспыхнула, блеснула молнией — и погасла.
Бабушка хмурится:
— Э, зачем роптать? Благодарить надо аллаха — восьмой десяток доживаете. Поели, попили, немалые годы пожили…
Дед чуть приметно улыбается, пальцами расчесывая белую бороду:
— Я вообще говорю, старая. Дожить бы, говорю, до свадьбы внуков.
— Ишь, а потом и на невесток внуков посмотреть захочется, — насмешливо кривит губы бабушка. — Старикам всем жизнь сладкой кажется, хочется пожить подольше.
— Дедушка, — говорю я, — вы только и знаете, рассказываете про верблюдов, расхваливаете давние времена. А мне не верблюды нужны, а загородняя усадьба нужна. Смотрите, какая здесь жара, ка в аду. А за городом на просторе — хорошо! Ветерок прохладный подувает. Много воды. Дыней, арбузов много. А винограда и того больше. Была бы у нас хоть маленькая загородная усадьба, я сам насадил бы там самых лучших персиков, черешни, урюка. А потом такого бы винограда завел — залюбуешься!..
Дед задыхается от смеха:
— Э, сынок, о чем это говоришь ты? Простор расхваливаешь. Да кому же и знать прелести просторов, как не мне! Денег нет — будь они прокляты! А на загородный сад деньги нужны, малыш. Вот, когда вырастешь, станешь добытчиком, сам приобретёшь себе за городом райский сад!
Я молчу. Хмурясь, некоторое время прислушиваюсь к разговору деда с бабушкой. Потом, выбрав подходящую минуту, прошу деда:
— На гузаре дыни появились — и такие сладкие! Идемте, дедушка!
— Э-э, оставь, сынок. Дыни еще не поспели, потерпи. Да и денег нет у меня, — говорит дед.
— Отстань! Совсем ты избаловался. Деньги для нас теперь — что яйцо сказочной птицы Анко! — сердито говорит бабушка.
Нахмурив брови, обиженный, я отправляюсь на улицу.
* * *
— Что сталось с Ташем? Все ли у него благополучно? Здоров ли он? Боже, пропади оно, это постоянное скитание! — говорит бабушка и тут же поворачивается к деду. — Что вы расселись? Вставайте сейчас же! Хасан-ака приехал, повидайтесь с ним.
Дед прячет под одеяло четки. Говорит.
— Ходил я к Хасану, все благополучно… — И уже тверже: — Странствует он, торгует по степи…
— Три месяца, как он уехал, и ни знака — ни признака от него, от моего единственного сына. Бездушный вы человек! — Мне кажется, что на лице бабушки прибавилось морщин.
