Дробь | страница 37



Исполненный ненависти к человечеству, воображая жестокую расправу над каждым идущим спереди или позади меня, я продолжал шествие, оказавшись, наконец, на перекрестке двух центральных улиц моего города. Остановился на светофоре, наблюдая за проезжающими автомобилями – металлическими оцинкованными гробами с колесами – еще одна технократическая некрофилия. Вечно мешающие, гудящие, скрипящие, шумящие, не дающие спокойно перейти на другую сторону дороги, не позволяющие насладиться музыкой, играющей в наушниках, вечно торопящиеся, загромождающие все дворы и проходы своими убогими железками, считающие себя полновластными хозяевами дорог и городов, испытывающие презрение к пешеходам.

Размышляя об этом, я почувствовал чью то ладонь на своем плече – я обернулся: передо мной стоял мой друг, один из тех, кого я без зазрения совести и сомнений мог бы назвать своим другом, положиться, довериться, поведать о всем том, дерьме, что плодиться и кипит в стенах моей черепной коробки, при этом рассчитывая на поддержку, понимание и просто угар и здравый сарказм и иронию. Еще с детских лет все прозвали его Казимир, за пылкую страсть к росписи стен подъездов, дверей машин и вообще всего, на что ложилась краска различными тегами и незамысловатыми рисунками. Казимир стоял позади и тянул мне свою ладонь, я нелепо ухмыльнулся и пожал руку, после чего в моей голове, как в голове человека, претендующего на звание самого мнительного параноика в мире, пронеслась мысль о том, не слишком ли сильно я пожал руку. Он поинтересовался, куда я направляюсь, на что я сбивчиво и сумбурно дал понять, что планов не имею и бреду бесцельно, куда глаза глядят. Как оказалось, он тоже шел особо ниоткуда и направлялся особо в никуда и ему так–то тоже плевать и планов на вечер нет – такие вот дела, потерянное поколение, идем из ниоткуда идем в никуда без цели, без мотива, без причин.

Мы помялись на перекрестке пару минут, пропустив пару зеленых на светофоре, обмениваясь краткими репликами и вопросами по поводу последних изменений в наших никчемных жизнях, после чего решили прогуляться вниз до местного парка, обсудить животрепещущие и актуальные вопросы и, возможно, зарядить вены дозой алкоголя.

Теперь я неспешно плелся со своим товарищем по улочке, на ходу обсуждая всякую ерунду. Вскоре мы добрались до какой–то забегаловки: готическая винтовая лестница вела в нелепо оформленный подвал, деревянные столы и стулья, выполненные с претензией на ирландский паб, мягко говоря, негармонично смотрелись с потолком, украшенным диско–шаром, и стенами, покрытыми имитацией советских агит–плакатов. Оформители и хозяева бара наверняка считали такой подход очень оригинальным, креативным и нестандартным, на деле же все это в совокупности смотрелось как обильный пестрый сблев после плотного завтрака из винегрета, яичницы, апельсинового сока и бутербродов с шоколадной пастой.