— Да, замысловатая выдумка! — заметила мисс Эллен.
— Я предупредил вас об этом заранее, — засмеялся лейтенант Мидлей. — По часы, проведенные в ожидании, показались нам веками, так как наше положение было не из легких. Тишина ночи не нарушалась никакими звуками, и рассвет приближался. Холодная вода сковывала любое движение, и мы начинали уже опасаться, не разгадана ли наша изобретательная выдумка врагами. Но вдруг тихий свист заставил нас вздрогнуть: группа индусов, будто появившихся из–под земли, накинулась на часовых.
Кокетство, свойственное почти всем офицерам, заставило Мидлея на минуту смолкнуть, чтобы насладиться эффектом, произведенным рассказом. Он остался вполне доволен. Юные слушательницы затаили дыхание, а Нэнси выразила общее нетерпение, воскликнув:
— Продолжайте же, лейтенант, продолжайте! Зачем вы испытываете наше терпение. Это дурно, очень дурно!
— Пули градом посыпались на презренных убийц! — продолжал с улыбкой Мидлей. — Шестеро из них остались на месте, седьмому раздробило ногу, и, несмотря на сопротивление, он был схвачен. Ползая по земле и истекая кровью, он не расставался с ножом и серьезно ранил еще двоих наших бойцов. И все же мы обезоружили его и вскоре доставили в Бенарес. Как ни старались выпытать у него каких бы то ни было сведений, все было напрасно: дикий, зверский фанатизм доводит этих людей до истинно геройского самоотвержения. Ни страх лишиться жизни, ни надежда на спасение не помогли нам, дикарь не сказал ни слова. Сэр Джон Малькольм, этот самый искусный следователь во всей Индии, не мог заставить пленника произнести хотя бы одно слово! Индус оставался нем как рыба. Он отказывался от пищи, срывал перевязки со своей изувеченной ноги и через три дня унес в могилу свою страшную тайну. Это было два месяца тому назад.
Минута молчания, вызванная услышанным, наступила за последними словами лейтенанта Мидлея. Нэнси первая прервала его, заметив недовольно:
— Вы заставили нас содрогаться от ужаса, лейтенант! Слушая ваш рассказ, невольно сравниваешь его с теми историями, которые, кажется, и пишутся в романах только для того, чтобы лишить сна и покоя людей с расстроенными нервами.
Эллен громко рассмеялась. Нам уже известно, что она не могла удержаться от смеха даже тогда, когда обстановка не давала для этого повода.
— А может быть, и это роман? — спросила она лейтенанта. — Мне известны люди, которые знают о том, что господин Мидлей любит печатать свои статьи в журналах и что два из них только ему и обязаны своим успехом.
