Когда Уильям Барлоу работал и на столе появлялась какая-нибудь еда, Полли не приближалась к дверям кухни дома Чиппендейлов, а иногда приходила в мастерскую или ждала, когда сможет пройтись с Томасом, если отец отправлял его куда-нибудь с поручением. Больше всего она любила воскресные или летние дни, когда Томасу не надо было работать, тогда оба гуляли по лесу или ловили рыбу в Уорфе самодельными удочками. Всякий раз, когда Томас бывал вместе с друзьями, гонял мяч с мальчишками своего возраста, лазал с ними по деревьям или бегал наперегонки, она становилась угрюмой, ревновала и отсутствовала столь долго, сколько могла вынести, не видя его.
Что же до Томаса, то он полюбил Полли. Были времена, когда он мог обойтись без ее общества, особенно если отец в мастерской учил его чему-то новому, но тогда она сидела тихо в углу, стараясь не выдавать своего присутствия, и совсем не мешала ему. Ему часто в голову приходила мысль о верном щенке, когда она бегала за ним, он привык терпеть ее и лишь в редких случаях тяготился ее присутствием.
Он все чаще вместе с отцом на фургоне отправлялся в отдаленные места. Иногда они что-то чинили, иногда готовили потолки для штукатуров, обшивали стены панелями, разделяли комнаты перегородками, ставили новые двери. Томас большей частью учился, следя за тем, как это делается, он подавал инструменты и гвозди, держал приставную лесенку, но время от времени подворачивалось какое-нибудь дело, с которым он мог справиться самостоятельно под пристальным оком отца. Он очень гордился своими достижениями. Между поездками в Йорк и настилом нового пола он вырезал куклу для Полли. Отец показал ему, как прикрепить руки гвоздем так, чтобы они вращались, а мать сшила для нее платье из кусочка желтого шелка, сделала шляпку и передник из индийского миткаля. Томас вырезал строгое, простое лицо с острым носом и немного выпученными глазами, аккуратно покрасил его, так что щеки стали розовыми, а рот улыбался.
Когда Томас подарил куклу Полли, она так побледнела, что он подумал, будто она вот-вот умрет, однако спустя мгновение уже обнимала ее и смеялась словно сумасшедшая.
— Ой, какая она красивая! Куколка! Она моя! Я назову ее Энни. Это очень хорошее имя. — Она целовала и прижимала куклу к себе, качала ее на руках, говорила с ней воркующим голосом и что-то напевала. После этого дня она никогда не расставалась с куклой, Мери время от времени шила для нее новые платья из цветных кусков материи, попадавшихся ей под руку.
