– Оля, вы произносите текст слишком тихо, на задних рядах вас никто не услышит!
– По-моему, Ирина должна говорить тихо, – защищалась я, преодолевая смущение.
– Вот так и надо сыграть: громко сыграйте ее тихую речь! – услышала я в ответ.
Это, наверное, самое важное замечание, которое я от него получила. В таком ключе я и решила играть роль Ирины. Играть? Разве я играла? Я была ей…
Наступил день премьеры. Странно, но я не чувствовала волнения. Видела напряженные лица своих партнеров по постановке и удивлялась своей отстраненности. Как будто меня все это не касалось, будто не я должна была впервые в жизни выйти на настоящую сцену. Я вышла, вернее, на ней появилась моя Ирина. Первое действие, второе…
– В Москву! В Москву! – говорила Ирина.
А потом произнесла свой заключительный монолог:
– Придет время, все узнают, зачем все это, для чего эти страдания, а пока нужно жить…
Сижу в гримерке. Ни одной мысли в голове. Как я сыграла свою роль? Хорошо, средненько или совсем провалилась? Кому так аплодировали, вызывали на поклон? Раз, другой, третий… Десятый. Надо снять с себя театральный костюм – белое платье с кокеткой, обшитой белыми кружевами, но оно будто срослось со мной. И тут входит он, режиссер:
– Ну что ж, совсем неплохо, Оля.
Мы смотрим друг на друга и улыбаемся. А ведь правда, голова у него крупновата, думаю я лениво, будто одним полушарием мозга. Кто-то еще зашел. Ага, знаю, кто это. Адам Яловецкий, знаменитый театральный критик, пишущий статьи для одной серьезной газеты. Мужчины, кажется, недолюбливают друг друга. Кмита, холодно кивнув, уходит.
– Дорогая Ольга, – заговорил Яловецкий, – будь я помоложе, упал бы перед тобой на колени, а так только склоняю голову. Ты – самая лучшая Ирина, которую я видел за свою долгую жизнь. У тебя, девочка, необыкновенный талант, только не дай загубить его на корню. Рановато немного начинаешь, но что делать. Зато на нашем театральном небосклоне зажглась новая яркая звездочка. И все-таки помни, девочка: от неба до ада – рукой подать. Гораздо ближе, чем ты думаешь. Не расслабляйся, будь начеку, осторожно относись к любого рода предложениям. Думаю, одной встречи с этим режиссером пока достаточно. Будет требовать большего, гони его.
– Но это же мой учитель, – ответила я обескураженно.
– В том-то и беда.
«Чего ему от меня надо? Зачем он все это говорит? – подумала я враждебно. – Пусть уходит».
– О, нет, – слышу я его голос, – так просто ты от меня не отделаешься. Я как тот человек, которому после сорока дней блуждания по пустыне без глотка воды вдруг подали бокал вина.
