Вот самый горький урок последних десяти-двенадцати лет: не то даже, что в России демократия не прививается, а то, что не осталось людей, любящих Россию и чувствующих перед ней ответственность. То есть, конечно, такие люди есть: вспомним хоть Солженицына. Да и Проханов, несомненно, Россию любит. Но с кругом их идей эта любовь становится едва ли не хуже вражды. Оговорюсь: я не сравниваю несравнимое, Солженицына с Прохановым. Солженицын вообще вне сегодняшней игры, и не надо ему этого, и он сам уже это понял. Солженицын -человек с великим прошлым, один из победителей коммунизма, хвала и честь ему за это, памятник ему до неба. Но Проханов и подобные еще проявляют активность. Эти люди в двадцать первом веке ни на что неспособны; хорошо уже то, что немногие из них и грабить способны, участвовать в сегодняшних крысиных бегах. Никакая ответственная власть работать с ними не сможет: не тот материал - визионеры, фантасты, ретроспективные утописты. Помянутый уже Герцен смеялся: папа Римский прислал кому-то поздравление по телеграфу; уже телеграф казался, да и был несовместимым с религиозной архаикой. Тем более компьютер несовместим. Впрочем, совместить их можно, но для целей исключительно негативных, разрушительных - как Аль Каида.
Националистический миф - с которым заигрывает и Путин - не в состоянии заменить когда-то действенный миф коммунистический. Последний умер, а национализм безнадежно одряхлел. Тем более религиозно окрашенный национализм. Ведь и Аль-Кайда сегодня в России не получится. Для этого нужны люди, готовые на самоубийство. А в России, к счастью, таких не осталось.
Кто, выражаясь высоким стилем, спасет Россию? Этого нам знать пока не дано; но Путин со своими гебистами ее не спасет уж точно.
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/24202903.html
* * *
[Жених для России] - [Радио Свобода © 2013]
Русская история полна не только опытами бешеной, сметающей все нравственные и материальные преграды борьбы за власть, но и обратными примерами - ухода от власти, буквально бегства от нее. Борьба за власть должна была бы по определению ослабевать, принимать легальные формы в периоды царствования устоявшихся законных династий. В России такое время как будто началось с воцарения Романовых в 1613 году; но за то что было до этого! Имеем в виду не просто весь так называемый феодальный период (термин, кстати, в отношении к русской истории не вполне корректный), но хотя бы непосредственное преддверие эпохи Романовых - знаменитое Смутное время. Да взять хотя бы Бориса Годунова, бывшего полновластным регентом при слабом телесно и умственно царе Федоре: по смерти Федора Боярская Дума без каких-либо видимых колебаний предложила трон Годунову. Интересно, однако, то, что он его не принял. Теперь уже трудно установить с точностью, было ли это очередной интригой поднаторевшего в правительственных делах Борис или он действительно в чем-то искренне колебался и чего-то тайно боялся. Но смерть последнего и бездетного Рюриковича, Федора, создала необычную ситуацию, из которой возможен был один упущенный Годуновым выход: он мог взять власть на условиях, обговоренных с боярами, и стать тем самым конституционным монархом, положив новый этап русской истории. Ключевский пишет об этом так:
