Дмитрий Висков, Эдвард Аникевич
Клык с южной челюсти
Капитан Анри де Латруба был пират с золотыми зубами, которые иногда сильно болели, предвещая богатую добычу. Тридцать два зуба соответствовали тридцати двум румбам компаса, и де Латруба определял будущий курс исходя из того, какой зуб болел в данный момент.
Ногу имел деревянную с рождения, — она была черенком, которым пират крепился к ветви некоего генеалогического древа. Почувствовав себя зрелым, Анри отрубил себя от ветви, но с тех пор опасался ступать на землю, чтобы не пустить в неё корни. Он спал в холодном ручье, чтобы остужать телесный пыл. Женщины, купавшиеся ниже по течению, беременели.
Капитан постоянно перечитывал книгу «Мели и рифы» (Ораций-Емель, 1793 г. Лиссабон). Теория авторов сводилась к следующему: ребристость морского дна связана с тем, что мели и приливная полоса при постоянном вспахивании днищами кораблей и лодок порождают новые коралловые острова, — дно начинает считать себя пахотной землёй и плодоносит кораллами.
Однажды разделав пойманного кита, де Латруба заметил у него рудиментарные ноги. С тех пор он заинтересовался естественными науками. Он задумал отыскать сумчатых людей, которые некогда населяли Океанию и некоторые территории Австралии. Сумчатый броненосец вовсе не имеет сумки, а к отряду отнесён по ряду косвенных признаков. Не исключено, что сумчатые люди внешне неотличимы от обычных и только при вскрытии удивят прозектора чем-нибудь этаким — так рассуждал де Латруба.
Выйдя в отставку с русской службы, капитан тут же купил себе шхуну. Во время перехода из ст. Петербурга в Ревель она попала в шторм, занесший де Латруба в центр неизвестного архипелага. На первом открытом острове, явив жителям мощь артиллерии, де Латруба приказал строить дорогу от берега до своего корабля. После чего уплыл и на том острове больше не появлялся. Однако туземцы послушно строили дорогу, следуя курсу шхуны.
На другом острове он привёл аборигенов к присяге русскому царю, научил их искусству дистилляции, на третьем заставил жителей присягнуть кайзеру. И так продолжал, приращивая территории европейских держав без их ведома и согласия.
Умирая, де Латруба завещал свои зубы команде, безумие — боцману, а свой труп — корабельным крысам. Но крысы бежали с корабля. Шхуна тонула.
Я сбежал на русский остров в тот день, когда боцман вступил в права наследства и расстрелял капитанский сейф из носового орудия. Всё, что я захватил с собой, — фляга, кинжал и правый клык с Южной челюсти капитана.
