— Зачем вы столько фотографируете? Слайдами собираетесь спекулировать?
Я оторопел от неожиданности, а он смотрел на меня и ждал ответа.
— Что значит спекулировать? — нашелся я наконец, не в силах даже осознать, что он имел в виду.
Крепс понял, вероятно, что хватил через край, и в первый раз я услышал в его голосе легкий оттенок извинительности:
— Да сейчас многие спекулируют. Кто чем. Вот я и говорю…
Я не успел ничего сказать в оправдание современного человечества, да ведь Крепсу это и не нужно было. Тяжело дыша, он поднимался в гору безостановочно и, не умолкая, а только переводя дыхание, продолжал развивать новую тему.
— Кто чем спекулирует! И бабочек за деньги продают. Вот их и становится все меньше и меньше… Опп!
Он внезапно выпрямился, взмахнул своей могучей рукой, в которой крепко держал белый кисейный сачок диаметром по крайней мере в полметра, насаженный на палку не менее двух метров длиной, и я увидел, что первый же встреченный нами Аполлониус исчез в бездонной кисее. Крепс спокойно остановился, вытащил из боковой сумки бумажный пакетик, развернул его, потом достал из сачка великолепную бабочку, казавшуюся совсем маленькой в его бурой обветренной ручище, сжал, очевидно, мохнатое тельце так, что «дух» Аполлониуса тотчас рассеялся в безоблачном небе, аккуратно уложил трупик в пакет, пакет убрал в коробочку, коробочку — в сумку и огляделся в поисках новых жертв. Негодование мое, естественно, достигло предела, но в то же самое время рос во мне неудержимый интерес к странному этому человеку. Откуда он взялся такой? Явное противоречие было во всем его облике и в том, что он говорил, и в поступках его, и в реакции на мои слова… И в конце-то концов разве имею я какое-то право…
— Роман Янович, — начал я, — а вы… ваша профессия… Вы тоже энтомолог?
Гигант вздохнул, с каким-то оттенком печали посмотрел на меня, потом повернулся, зашагал дальше в гору и наконец сказал:
— Нет, я по специальности химик. Сейчас на пенсию вышел. А вообще — химия… А до этого лесоводом был. Так уж судьба сложилась, что… О-опп!
Он опять махнул сачком, но промазал и тотчас, оправдываясь, оглянулся на меня:
— Далеко летел. Ничего не сделаешь. Тут круто, можно было сорваться. Но ничего, мы дальше. Дальше больше будет. Видите, здесь есть еще Аполлониусы, а там уже нет. Они постепенно выводятся. Сначала там, а теперь здесь, как я вам говорил.
«Ну-ну, — подумал я, — посмотрим. Если так дальше пойдет, то и здесь вы всех переловите».
