А потом его долго не было видно – сначала Петербург, потом Париж, Берлин. Вернулся в Витебск Марк только в 1914-м, началась Первая мировая война. Сложившийся художник, со своим видением, собственным взглядом, несколькими персональными выставками, он по-прежнему наставлял и поучал сильно подросшую Екатерину, абсолютно не замечая ее тайной первой и сильной влюбленности. Настолько не замечал, а может быть, не хотел замечать, не считал нужным, что вскоре после возвращения женился на Белле, дочери знатного витебского ювелира Розенфельда, хорошего знакомого Катиного отца. Екатерина переживала это известие очень тяжело, впала в горячку посередине лета, до самой почти осени лежала в кровати, а потом вернулась в Петербург и дала слово никогда больше не возвращаться в Витебск. Категорически, решительно отказалась. И рисовать перестала, только, как и предсказывали, ради развлечения могла изобразить детям козу и домик.
– А только все равно прабабушка позже, после войны уже, ездила в Витебск к родне и там нашла свои старые рисунки. Они в шкафу валялись. Так вот, бабушка моя их сохранила, теперь они у меня.
Маша на мгновение смутилась: бесполезную коробку с рисунками, старыми кружевами, бусами из пожелтевшего жемчуга, доисторическими метриками и свидетельствами она оставила бабушкиной сестре, с собой на новое место не потащила.
– Знаешь, прабабушка действительно неплохо рисовала. Только как-то несамостоятельно, слишком чувствовалось влияние мастера, мало собственного. Те же летающие люди над городом, только души нет, это Шагал только мог.
– А дедушка? – не отрываясь от работы, рассеянно и добродушно спрашивал Степаныч для поддержания разговора. Машин неспешный рассказ настраивал его на особый лирический лад.
– Дедушка? – Маша хмыкнула, улыбнулась. – Дедушка, знаешь, это особая история, отдельная.
Главу семьи Маркела убили прямо на улице куражливые революционные солдаты. Закололи штыками на второй день новой власти, посередине Загородного проспекта. Жена его, Ольга, осталась одна с пятью детьми на руках. Все девочки, Машина прабабушка самая старшая. Знакомые и родня сами в полной растерянности, помощь никто предлагать не спешил – характер у Маркела был лютый, неуживчивый, таким помогают редко. Тогда Ольга, стараясь не паниковать, увязала в шелковый платок фамильные драгоценности и с узлом под мышкой пошла прямиком в Смольный, сдаваться. Видно, ангел-хранитель у Ольги был сильный: попались честные люди, драгоценности приняли под расписку, выдали бумажку о том, что гражданка такая-то добровольно сдала имеющееся имущество в пользу молодой советской власти. Этой бумажкой Ольга довольно долго прикрывалась от нашествий представителей этой самой власти, а дочерям своим строго велела замуж выходить за рабочих и крестьян.
