под рубашкой в надежде, что таможенники не найдут и не конфискуют его.
Да и сам Париж был в те годы своеобразным местечком. Бары там оставались открытыми после десяти вечера, не то что в Англии, в соответствии с тогда действовавшим законом. Французские сигареты были крепче и ароматнее, а в метро существовали места первого и второго класса. Было чудно слышать о туалетах в виде дыр в полу, писсуарах на открытом воздухе или о женщинах, присматривавших за уличными уборными. Путешественники рассказывали о студенческих бистро и молодежных джазовых клубах, которые в Париже были обычным явлением; в Лондоне же тогда работал только один джазовый клуб — у Ронни Скотта, — и это было довольно дорогое заведение. Они рассказывали о легкодоступном сексе и о том, что наркотики достать сравнительно просто. И, хотя мы знали, что они приукрашивают свои рассказы, жизнь во Франции в целом казалась куда более интересной, чем в Англии. И каждый говорил, что останавливаться надо в Бит Отеле, но если все номера были заняты или ты не понравился хозяевам, всего через несколько кварталов было полно подобных недорогих заведений. Кому-то даже повезло встретить Уильяма Берроуза, Грегори Корсо, Брайона Гайсина[3] или Аллена Гинзберга — они к тому времени уже стали легендами.
Впервые я познакомился с этими людьми в 1964 г. когда начал переписываться с Уильямом Берроузом, который в то время жил в Танжере. Я сводил воедино литературную антологию под названием «Darazt» и написал ему с просьбой предоставить какой-нибудь материал. Он прислал мне один текст, и мы продолжили общение. В следующем году, когда я стал управляющим лондонского книжного магазина, я познакомился с Алленом Гинзбергом и устроил там его чтения. Ему негде было остановиться в Лондоне, и он стал жить с нами: со мной и моей женой. Именно тогда были организованы знаменитые поэтические чтения в Royal Albert Hall, и вместе с Гинзбергом перед аудиторией порядка 7000 человек в июле 1965 г. выступали Лоуренс Ферлингетти, Корсо и дюжина других авторов. Корсо и Ферлингетти часто приходили ко мне повидаться с Гинзбергом, и, когда в конце лета они уехали, я был уже хорошо знаком со всеми. В том же году в Лондон переехал Берроуз, с которым я также подружился.
В следующие годы я тесно сотрудничал со всеми этими писателями. Я выпустил альбом Аллена Гинзберга, исполнявшего «Песни неведения и познания» Уильяма Блейка, и год прожил на его ферме в северной части штата Нью-Йорк, занимаясь систематизацией его музыкальных записей; тогда же там жил и Грегори Корсо. Я написал биографию Гинзберга и издал аннотированный текст «Вопля».
