Я всегда больше всего любила осень, хоть никогда не чувствовала себя осенью особенно хорошо. Днем — постоянная усталость и нервозность, ночью — часами беспокойная полудрема и навязчивые путаные сны. Эта «осенняя болезнь» и в лесу меня не миновала, но я не могла себе позволить особенно носиться с ней, да и не так уж она докучала. Вероятно, к тому же некогда было обращать на нее внимание. Неунывающий Лукс был особенно жизнерадостным, однако посторонний глаз вряд ли заметил бы разницу. Он ведь не унывал почти никогда. Я никогда не видела его в дурном расположении духа долее трех минут кряду. Он просто не мог противиться искушению радоваться жизни. А жизнь в лесу была для него сплошным искушением. Солнце, снег, ветер, дождь — все причина для восторга. Рядом с Луксом невозможно было долго грустить. Даже как-то неловко, что житье со мной приносило ему столько счастья. Не думаю, что взрослые дикие звери счастливы или хотя бы веселы. В собаке эту способность развило совместное существование с человеком. Хотелось бы мне знать, почему мы действуем на собак как наркотик. Судя по всему, манией величия человек обязан собакам. Даже я иногда воображала, что во мне есть что-то особенное, раз Лукс, завидев меня, захлебывается от восторга. Разумеется, ничего-то особенного во мне нет, просто Лукс, как все собаки, испытывал неодолимую потребность в человеке.
Иногда теперь, идучи в одиночку зимним лесом, я, как прежде, беседую с Луксом. Сама не замечаю этого, пока не спохватываюсь и не замолкаю. Поворачиваю голову и пытаюсь схватить взглядом отблеск каштановой шерсти. Но никого на дороге, только голые кусты да мокрые камни. Ничуть не удивительно, что я до сих пор слышу, как трещат у меня за спиной сухие ветки, слышу его легкие шаги. Где же еще скитаться маленькому призраку собаки, как не по моим следам? Привидение это дружелюбное, я не боюсь его. Лукс, веселая и красивая собака, моя собака, наверное, шорох твоих шагов, мерцание твоей шерсти — это все только мое воображение. Пока я есть, ты будешь идти по моему следу, голодный и тоскующий, как голодна и тоскую я сама, идущая по чьему-то незримому следу. Но обоим нам нашей дичи никогда не догнать.
Десятого октября собрала яблоки и разложила их в спальне на одеяле. По утрам уже стало так холодно, что того и гляди — жди заморозков. Пора отправляться за брусникой.
На этот раз я не стала долго осматривать окрестности. С первого взгляда видно, что ничего не изменилось. Только леса оделись в разноцветный убор. Дул ветер, а солнце грело так слабо, что, пока я собирала ягоды, окоченели руки. В хижине я вскипятила чаю, дала Луксу немного мяса, потом засунула ведро с ягодами в рюкзак и спустилась в долину. Из ягод сварила варенье и разложила его по банкам. Оно тоже поможет перезимовать.
