— Да что вам сказать? Славный малый, хороший товарищ. Он был сапожник, и хотя ремеслом своим занимался время от времени, его прозвали Чинила.
— Верно, это прозвище упоминается в его досье. Значит, вы его в самом деле признали?
Я помедлил с ответом и еще раз внимательно посмотрел на лицо, посуровевшее после перехода в лучший мир. Я заставил себя отвлечься от усов и дополнил портрет густой копной растрепанных светлых волос, как было заведено у анархистов. Это вполне сочеталось с кривым носом.
— В самом деле.
— Благодарю.
Я пожал плечами:
— А что я вам такого сообщил? Разве вы не опознали его уже по отпечаткам пальцев и не познакомились с его досье? Простите, но что это за игры в таинственность?
Я указал на грудь умершего, прикрытую простыней.
— Там у него татуировка. Если бы вы ее показали мне сразу, я бы тотчас узнал его. Но, по-вашему, это было бы слишком просто, не так ли?
— Да не сердитесь, — сказал полицейский.
— Что за комедия! Испытываете меня?
— Да это не со зла…
— Мутит меня от этой вашей таинственности. Вот уж правда, что вы бросаете на ветер деньги налогоплательщиков.
Он проигнорировал мой выпад.
— Кстати, о татуировке. Вы помните, что у него там?
— Их там две. Монета на руке и надпись «Ни Бог, ни Вождь» на груди.
— Точно, — сказал полицейский и сдернул простыню, обнажив мертвеца до пояса. На груди действительно виднелась блекло-синяя ниспровергающая власть надпись. Буква «Б» в слове «Бог» была почти неразличима. Скверная ножевая рана стерла ее чище, чем самое эффективное химическое средство. Еще один глубокий шрам подчеркивал слово «Вождь». На правой руке, вверху, была изображена монета с Марианной.
— Ни Бог, ни Вождь, — вздохнул полицейский. — Не слишком оригинально для анархиста.
— Главное, глупо, — сказал я. — Хотя в ту пору я был намного моложе его, совсем мальчишкой, но помню, что пенял ему за это.
— Вам не нравился этот девиз? Но мне казалось…
— Мне не нравились и не нравятся татуировки. Только сдуру можно себя расписать.
Я прикрыл труп простыней. Сторож в сером халате точным и методичным движением привел все в порядок.
— Видите ли, инспектор, он был, конечно, не святой, — продолжал я. — Хотя Ленанте не принимал целиком доктрину экстремистов, видящих в преступлении средство борьбы с несправедливостью общества, он не был против нее. Насколько мне известно, он был замешан в какой-то истории с фальшивыми деньгами. Вот почему я сказал вам об отпечатках пальцев. В общем, в тюрьме он побывал, точно?
