…Он снует по мокрому лесу. В руках у него зажаты отрезанные груди, они белеют, как тряпки. Он ищет, куда бы спрятать их. Не найдя надежного места, запихивает их в карманы и спешит назад, чуя, что им забыто что-то очень нужное, важное, вся злая причина его несчастий.
Вот она, дрожит в агонии. У неё отрезаны груди и распорот живот. Он скидывает туфли, стягивает носки и становится босыми ногами в горячее месиво живота. Оно булькает, шевелится, стонет. Он любит парить ноги перед сном… Стоя в горячем, неторопливо расстегивает ширинку, гладит в карманах упругие комки. Сейчас, сейчас… Он — хозяин леса. Он бьется с врагами. У него есть приказ. Он выполняет его! Он силен! Всё подвластно ему!! Всё в мире его!!! Сейчас… Сейчас…
Но тут дождь начинает яростно сечь его, отгоняя от тела. И он бежит, босой, мимо деревьев, чертыхаясь, придерживая карманы и радуясь, что хоть что-то удалось прихватить с собой. И деревья бегут ему навстречу, пьяно машут ветками, пугают и трещат…
Если дождя он не любит, то ливня панически боится: его тянет выть под рокот струй, от свиста молний течет по ногам моча, гром валит навзничь…
…А шкаф уже расправляет широкие плечи. Стулья сговариваются под столом. Комод щерит свою тройную пасть. Этажерка переступает с ножки на ножку. А из лампы бьет струя холодной воды, которую он ненавидит больше всего на этом черном свете…
В восемь он разбудил дочерей, согрел им завтрак и сделал громче радио, которое никогда не выключалось. Жена была на работе. Он слушал новости, дочери переругивались из-за шмоток, дождь притих, а диктор, сообщив о том, что в райцентре Заречное сегодня праздник, вдруг громко добавил:
— Ты понял, Чикатило?.. Или повторить еще раз? За-ре-чно-е!
Он зажал зев ящика, испуганно, исподволь, оглянулся на дочерей, но те, ничего не слыша, продолжали цапаться у плиты. Зазвонил телефон.
— Андрей Романович, сколько можно болеть? Сегодня вы должны быть на педсовете.
— Буду, буду, — вяло ответил он.
— Не буду-буду, а обязательно! — с угрозой сказал директор школы. — На вас и так опять жалобы. Придется разбираться. Местком настаивает.
— Да они все саботажники и тунеядцы! Провокаторы! Что вы их слушаете? — забеспокоился он. — Одни лгуны кругом, завистники. Их всех к ответу поставить! Но вы моим жалобам почему-то никогда не потакаете, а на их клевету даете реакцию…
— Надо говорить «реагируете», а не «даете реакцию». Реакцию реактивы дают. Потакаете! Тоже мне, учитель!.. Вам самому еще учиться и учиться! — с сухим презрением исправил директор. — Короче, чтобы явились на педсовет без разговоров!
