Мужчина усмехнулся:
— Это точно. Уж я-то знаю, что бы сделал с ней! — И он похотливо причмокнул губами.
Старуха пнула его ногой.
— Ах ты!.. — Он грязно выругался и с размаху ударил ее.
Через мгновение они уже катались по полу, сцепившись клубком, как две голодные уличные кошки. Наконец мужчина уступил и отпрыгнул назад на несколько шагов.
Старуха расправила на себе лохмотья, убедилась, что добыча все еще при ней, и злобно отрезала:
— Нам нужно убраться отсюда до прихода стражи. Иди ищи голову! Она должна быть где-то здесь. Может, закатилась вон за ту кучу тряпья.
— А это не тряпье, — пробормотал старик, потормошив ногой груду. — Это еще один.
— Что-о? А ну-ка давай посмотрим! — Женщина метнулась к телу, несколько мгновений вглядывалась в него, потом разочарованно распрямилась. — Всего лишь старая карга. И ничего стоящего при ней. Сразу видно, умерла от голода. И волосы давным-давно обстригла. Где же эта голова?
— Да говорю же тебе, ее здесь нет! — жалобно проскулил старик, шаря по углам.
— Ну и дела! — злобно огрызнулась старуха. — До чего же испортилось это место! Теперь уже и трупа целехонького не найдешь! Как думаешь, стража позовет полицию?
— Не-е, — ответил ее спутник. — Слишком хлопотно для этих ленивых ублюдков. Ты закончила?
— Кажется, да. — Она огляделась. — Итак, за сегодняшний вечер два?
— Ага. Раздобыла что-нибудь?
— Набедренная повязка и носки. — Старуха тайком ощупала тонкий шелк снятого с мертвеца белья, покоящегося теперь между ее отвислых грудей. — Могу поклясться, что какой-то ублюдок опередил нас и с этой головой, и с остальной одеждой. Пошли! — И она зашаркала к выходу.
— Интересно, кем был этот старик? — проговорил ее спутник, когда они спускались по лестнице.
— Не все ли тебе равно? — отозвалась старуха. Внизу, прячась за одной из огромных колонн, она осторожно выглянула на улицу. — Сам он при жизни, видать, не больно-то много думал о таких, как мы с тобой! Зато теперь хоть с дохлого прок — носками расплатимся за ужин, а на повязку выменяем дешевого саке. Так что все по справедливости.
Акитада распрямился и устало потянулся всем своим долговязым сухопарым телом. Лучшую часть этого чудесного весеннего дня он провел, копаясь в пыльных папках в своем кабинете в министерстве юстиции. Печально вздохнув, он омыл кисточку и взял печать.
В другом конце комнаты его личный секретарь Сэймэй поднялся на ноги.
— Я принесу дело Исэ и князя Томо? — с готовностью предложил он.
