Сидя голым задом на скользком валуне, я смотрел на тряпки, которые оставил Крогиус. Я не верил в небрежность Тени. Если он заложил в схрон эту рванину, значит, считал, что так нужно. В конце концов, это Дэн кое-чего добился на Дожде, а я здесь пока никто, и начинать мне придется с самой низкой социальной ступени, постепенно поднимаясь все выше и выше.
Я напялил тряпье, вскрыл первую подвернувшуюся под руку консервную банку. Внутри оказалось тушеное мясо с местным аналогом бобов. Не слишком вкусно, но питательно, что было главным в моем положении. Набив желудок, я попил дождевой воды, которая скопилась в углублении в камне. И приступил к самообразованию.
Личинки – кожистые кругляши, запакованные в белесые шелковые коконы, – хранились в специальном контейнере. Дэн называл его кладкой. Тень уверял, что личинки – продукт биотехнологий Сверчков. Как бы там ни было, эти создания – их можно было назвать симбионтами – обладали способностью запоминать и передавать информацию. Нужно было только, чтобы они оказались у человека в брюхе.
Один за другим, словно пилюли, я глотал кругляши, запивая их дождевой водой.
Ливень перешел в морось, а затем вдруг иссяк. Тучи отползли к востоку и сгрудились там, будто овцы. Исполинский шар Бриарея стал похож на обсосанный леденец. Солнце подкатилось к зениту. Стало пригревать. От камней повалил пар. А я все сидел, впитывая фрагменты памяти Дэна Крогиуса, и чужой мир с каждой минутой становился понятнее и ближе.
Гигант Бриарей здешние жители называли Жнецом. Эту обширную низменность – Роговым болотом. Саму луну горожане – жители Страны-под-Солнцем – именовали Дождем, а дикари из разных племен – то Мокретью, то Моросью, то Морошей. И еще некие скиллы, о которых Дэну мало что удалось узнать, величали ее Мзгой.
Я озирался, как человек, который только что проснулся: едва ли не каждая былинка на болоте получила свое имя, назначение и смысл. И когда в отдалении промчалась стая голенастых существ, взмахивающих громадными радужными крыльями, я не испытал ни малейшей тревоги, ведь стрекуны – всего лишь насекомые, питающиеся нектаром болотного багряника…
Через два часа пополудни я бодро шагал к реке. На поясе у меня болтался тесак. За плечами – рюкзак с провиантом и боеприпасами. Карабин висел на шее. Я шел, положив на него руки, немного разболтанной походкой обитателя западных лесов. Теперь я знал, что мне полагается выглядеть как дикарю из лесных людей и вести себя так же. В небольших городках все друг друга знали в лицо, только дикарей никто не считал.
