Сухой лог я видел впервые, но сразу догадался, что это он.
Из ноздреватых пластов подтаявшего снега торчали раздутые, будто трупы, стволы путниковых деревьев. Сквозь прорехи в лопнувшей коре сыпалась труха. Зимы на Дожде скоротечны, и листва никогда не облетает полностью, но в Сухом логе ее давно не осталось. Граница между живым, шелестящим, стрекочущим, журчащим лесом и этой мертвой зоной была совершенно отчетливой, как будто кто-то очертил огненным перстом круг и запретил живым переступать его.
Хлюпая пятками по скользкой, расползающейся серо-коричневой жиже, которая покрывала Сухой лог от края до края, я осторожно проник на десяток шагов вглубь. Чувствовал я себя довольно глупо. Голый, разрисованный кровью невинного животного, с детской погремушкой в руке… Но мне позарез нужно было стать своим в деревне. Чтобы ни одна городская собака не усомнилась в моей социальной принадлежности, чтобы в глазах солдат на заставах Котла-на-Реке я выглядел полноценным дикарем-воином.
Я легонько встряхнул погремушкой-манком. В мертвенной тишине Сухого лога звук получился излишне громким, но отступать было некуда. И я зашагал дальше, несильно и ритмично потряхивая манком. При этом я не забывал поглядывать по сторонам. Через пятнадцать минут я достиг противоположного края лога. Ничего не произошло. Уж не подшутил ли надо мной Дед? Откуда я знаю, может, у него такое чувство юмора? Как бы там ни было, мне следовало продолжать игру. Я двинулся в обратный путь, понемногу забирая вправо. О ритмичности потряхивания погремушкой я уже не заботился.
И напрасно.
С треском раздвинулись сухие заросли, и на заслякощенную поляну выступил трехногий гигант. Задрав голову, я уставился на него. Не понять было, что передо мной: растение, животное или же механизм. Ни то, ни другое, ни третье. Конечности пятиметровой, не меньше, высоты были похожи на лишенные коры стволы путниковых деревьев: пульсирующие бледно-желтые волокна, словно мышцы, обвивали их сверху донизу. В нижней части конечности были связаны чем-то вроде ловчей сети, которая не мешала им свободно двигаться. Венчало стреножник утолщение, напоминающее перевернутую луковицу. Я стоял и смотрел, как зачарованный, на приближающееся чудовище.
Опасности я не ощущал. Мне было любопытно, как это создание сохраняет равновесие и ориентируется в пространстве. Никаких органов чувств у него не наблюдалось. Из ступора меня вывел шорох за спиной. Я оглянулся: крохотная копия трехногого гиганта появилась с противоположной стороны поляны.
