Собравшись с духом, вернулся к ванной. Теперь я открыл дверь плавно, придерживая ее за ручку. Когда она открылась полностью, я, не сдержавшись, отвернулся: призрак был на месте. И снова пришлось протереть глаза, чтобы убедиться в том, что речь идет не о фантоме или галлюцинации, а о реальном трупе мужчины, лежащем на полу ванной комнаты.
Падая, человек хватался за все, что ему попадалось под руку: сначала — за стены, потом — за раковину и, наконец, за унитаз, в сливном отверстии которого, как это ни странно, застряла его правая нога. Ступня, ботинок и носок намокли.
В его взгляде застыла свирепость, как это бывает с теми, кто видел конец туннеля, но, в то же время, лицо выражало удивление, как если бы он видел нечто, во что не мог поверить. Голова была прислонена к основанию раковины. Обе руки, раскинутые в стороны, были окровавлены, особенно сильно — правая. Смерть скорее всего наступила не мгновенно. Возможно, что после драки с кем-то он попытался здесь укрыться. Но сюда его могли и принести, — только так становилось понятным, откуда взялись пятна крови у самой двери. Кровь могла появиться там и в том случае, если бы он, например, чтобы зажать рану, поднял правую руку, а затем в последней конвульсии резко вытянул ее в направлении двери.
Однако это были лишь предположения, возникшие, когда я с ужасом рассматривал внешность убитого. Он был старым и худым, с прямыми длинными волосами, свисавшими беспорядочно во все стороны, седоватыми сверху и совершенно белыми за ушами. Продолговатое лицо было изборождено бесчисленными морщинами, а глаза с блестящими зрачками неподвижно смотрели на дверь, как будто видя там человека, лишившего его жизни. В них застыли замешательство, страх, изумление.
Но, кроме того, казалось, что они обещают вернуться, чтобы забрать с собой душу причинившего им страдание. Куда? На небо или в преисподнюю? Кто знает? А откуда он вообще взялся, этот труп? Может быть, передо мною вор? В таком случае Блондин действовал в рамках законной самообороны. Но тогда почему он так поспешно рвал когти? Это не вязалось и с его поведением по отношению к Жануарии. Почему он бросил ее одну в компании с незнакомцем, да к тому же еще и раненую?
А что если Блондин был настолько труслив, что, удирая, даже не подумал, что его подружка может быть ранена? Маловероятно. У меня создалось впечатление, что он любил ее и не мог так вот просто бросить — и всё. Она также, кажется, испытывала к нему глубокое чувство. Я припомнил любовные сцены, свидетелем которых был, когда ехал с ними в машине. Конечно, они еще и спорили между собой, но на самом деле скорее это была пикировка, чем ссора.
