Мои глаза, широко раскрытые и впившиеся в автостраду, читали дорожные плакаты, призывавшие к осторожности или услужливо предлагавшие перечень больниц, куда можно было бы обратиться в случае аварии. Мелькали указатели спусков, предупредительные знаки, ограничивающие максимальную скорость при въездах в населенные пункты… Но как я понял, их не существовало для водителя, управлявшего транспортным средством с ужасающим безразличием, едва шевеля руками и ногами. Казалось, что автомобиль ведет не живой человек, а робот, заранее запрограммированный на поступки и жесты, нервировавшие меня.
Даже захотелось продолжить путь пешком. Пусть медленно, зато — менее опасно. Но нельзя было отворачиваться от судьбы, потому что эта машина на самом деле была ниспослана мне свыше. Мы мчались со скоростью, превышавшей сто двадцать километров в час. А значит, за два часа гонки преодолевалось расстояние, которое я мог пройти как минимум за четыре дня!
Это чудо прогресса облегчало мои страдания, хотя поза, в которой я сидел, была неудобной из-за невозможности вытянуть ноги. Но теперь дело было уже не только в ногах, натруженных быстрой ходьбой, тысячами и тысячами шагов посреди отчаяния и кошмаров. Острейшая боль исходила также из глубин моего пустого желудка, настойчиво напоминавшего, как и в предыдущие дни, о постоянном и неутолимом голоде. Все пригодное для пищи было съедено: кусок сыра, хлеб, печенье и мармелад. Невероятно, но этот скудный рацион удалось растянуть на целые сутки. Поэтому чувство голода нарастало одновременно с наступлением темноты, надвигавшейся еще более стремительно, чем спортивный автомобиль летел вперед.
На прямых участках сладкий и радостный голос девушки, не прекращавшей болтать, смешивался с шумом ветра, бившегося о стекла. Она постоянно отвлекала внимание своего приятеля от дороги и не стесняясь целовала его в губы. Скорость при этом не снижалась. Опуская глаза, я видел, как его нога жмет на педаль акселератора. Меня беспокоила напряженная натянутость его нервов в сочетании с расчетливой лихостью. Не следя за дорогой и то и дело отпуская руль, он с силой прижимал к себе смуглое тело девушки, держа руку на высоте ее упругой груди. Она опиралась на рукоятку переключателя скоростей, не проявляя ни малейшего протеста. Сцена нервировала и интриговала меня. Почему такая спешка? Побыстрей приехать, чтобы заняться любовью? Зачем целовать ее в таком неудобном положении, если чуть позже они окажутся в доме и у них будет целая ночь, чтобы удовлетворить свои желания?
