Потом было шумное застолье в доме у Люды, произносились тосты вперемежку с анекдотами, бокалы вздрагивали от хохота… Николай сидел между Людой и неправдоподобно красивой блондинкой с кукольным лицом, она почему-то демонстративно ухаживала за ним, кажется, в пику своему соседу справа — холеному седовласому мужчине с черной бабочкой на горле — подкладывала ему в тарелку, подливала в бокал и вообще вела себя по отношению к Николаю так, словно они были давно знакомы.
А когда Люда встала, торжественно попросила слова и произнесла тост за настоящего друга (подразумевалось: не такого, как некоторые), за человека, который впервые приобщил ее к сцене, помог поверить в себя, помогал во всем на первых порах, а сам никогда ничего не требовал взамен ни благодарности, ни особого внимания, словом, за настоящего, преданного, скромного друга юности Колю Светланова, — блондинка ахнула и произнесла вполголоса, но так, что все хорошо услышали:
— Боже мой, какая фамилия! Да за одну такую фамилию можно замуж выйти!
Впоследствии Николай часто вспоминал два женских взгляда, которые скрестились над его головой, — насмешливо-вызывающий взгляд блондинки справа, и несколько удивленный, со спокойным превосходством, но в то же время мгновенно вспыхнувший, словно озаренный чем-то взгляд Люды. Вспоминал и думал — уж не тогда ли, не в тот ли момент все решилось для нее? Во всяком случае, ночевать его оставили у Спицы пых. Люда уговорила его не уходить. Постелили ему в отдельной комнате, судя но всему, это была комната ее брата, служившего в армии.
Ночью, когда в доме утихло, все улеглись, дверь в комнату приоткрылась, и он услышал сквозь дрему теплый, заговорщицкий шепот:
— Светлашечка, сигареты у тебя есть? Уснуть никак не могу…
Еще плохо соображая, он вскочил, подбежал к двери и в полутьме коридора увидел Люду — она стояла босая, подрагивая от холода в едва накинутой на голые плечи простыне.
— Кажется, есть, — прошептал он так же заговорщицки и засуетился, пытаясь нащупать в темноте свой пиджак. — Сейчас… Вот только свет зажгу… Где он включается?
Она проскользнула в дверь, столкнулась с Николаем в темноте, обняла его, прижалась всем телом.
— Не надо света, не зажигай света…
А утром объявила родителям, что выходит за него замуж.
Вот так все решилось тогда — очень быстро и неожиданно для всех, впрочем, для него тоже.
Первое время он был счастлив. Жили они в той самой комнате, родители Люды от носились к нему хорошо, и вообще, это был тот редкий случай, когда родители не только не мешали молодоженам, но как-то очень умело, тактично помогали им. Люда с утра до вечера пропадала в театре, Николай разрывался между институтом и школой, так что все домашние заботы целиком ложились на родителей. Завтраком их кормила мама, ужином — папа, и единственно, чем Николаю удавалось помочь — по воскресеньям он ездил на рынок, привозил продукты или, если погода была хорошая, брал на себя стирку, таскал с третьего этажа во двор белье для просушки, а потом пес обратно ворох промерзшего, пахнущего свежестью белья.
