Его бросило поперек прохода, и он упал, ударившись затылком о камень. Шрапнелью посыпалось стекло. Ему почудилось, что вся стена над ним накренилась и вот-вот повалится на него. Он закричал. Он кричал от страха, не от грохота — грохот был слишком сильный, чтобы его слышать. Звук взрыва осознаешь, когда он затихает и доносится только лай собак, крики людей, шипение осыпающегося кирпичного щебня. Он закрыл лицо руками, защищая глаза, и снова закричал. По улице бежали люди. Неподалеку раздавались бравурные звуки фисгармонии, но он уже их не слышал, он снова лежал под развалинами дома, снова мех мертвой кошки щекотал ему губы.
Чей-то голос произнес: «Вот он». Его откапывали, но он не мог даже пошевельнуться, чтобы увернуться от удара лопаты или лома… Он обливался потом от ужаса и звал кого-то на своем родном языке… Чья-то рука коснулась его, и тут что-то щелкнуло в его мозгу, и он снова оказался на Дуврском шоссе, и его касались грубые лапищи шофера. Он свирепо сказал:
— Уберите руки!
— У него пистолет?
— Нет.
— А отчего правый карман оттопыривается?
— Где? Ах, это… Смешно, смотрите — кокосовый орех.
— Ранен?
— Не думаю, — сказал кто-то из темноты. — Пожалуй, только испугался.
— Наденьте-ка наручники.
В одно мгновение он проделал обратный путь — от мертвой кошки через Дуврское шоссе к шахтерскому поселку Бендич. Он почувствовал, как на кистях рук защелкнулись наручники, как кто-то смахнул мусор с закрытых глаз. Стена все так же возвышалась над ним и все с тем же упорством моросил дождь: ничего не изменилось, если не считать кучи разбитого стекла. Над ним склонились два полицейских, а в нескольких шагах небольшая угрюмая толпа с жадностью следила за происходящим. Из церкви донесся голос: «Проповедь взята из…»
— Ладно, — сказал Д., — пошли.
Он с трудом поднялся на ноги — падая, он ушиб спину. Он сказал:
— Я бы посидел минуту, если вы не возражаете.
Полицейский усмехнулся:
— У вас для этого будет достаточно времени.
Один из них взял его за руку и вывел на тусклую улицу. В нескольких шагах от них стоял автобус с табличкой «Вулхэмптон». С его подножки за ним бесстрастно наблюдал парень с сумкой через плечо.
Д. спросил:
— В чем меня обвиняют?
— С вас хватит, — сказал полицейский, — не беспокойтесь.
— Мне кажется, — сказал Д., глядя на наручники, — что у меня есть право…
— Употребление выражений, ведущих к нарушению общественного порядка… и присутствие в огороженном частном владении с целью совершения грабежа. Этого вам достаточно?
