— Живот ему схватило. Ну-ну…
В котелке закипела вода. Хмырь отсыпал из своего мешка горсть чая и бросил в воду. Котелок пошел по кругу, не обделили и Сола. Это был очень крепкий чай, от него начинало бешено колотиться сердце, как во время схватки, и на душе становилось теплее, будто от глотка рома.
— Чаек пьете? — дружелюбно спросил Кидд.
— Пьем! — за всех ответил Бумба.
— А я вам тут сахарку припас… — Кидд развернул тряпицу, в который лежал большой, с кулак величиной, обломок кубинского сахара.
Глаза у всех загорелись: сахар кончился в команде недель шесть назад. Обломок также пошел по кругу и был схрустан в несколько минут. Хмырь ел и стонал от боли: у него очень болели зубы. По-настоящему хорошо он чувствовал себя только когда спал. Во сне он обнимал мальчика, крепко оплетя его ногами, и чувствовал в животе тепло и покой. Последние годы по ночам ему снились львы…
Кидд был доволен зрелищем. Его забавляло, что сахар срубили столь быстро и жадно, что никто и не подумал предложить ему, мирно сидящему в стороне. Даже Сол, притворявшийся посреди поляны, и тот погрыз… Что ж, запомним это. Все эти мелочи в одну копилку.
Впрочем, Кидд бы отказался от своей доли, под предлогом, что не может жрать сахар, если трубка во рту. Обломок был щедро пропитан лаоданом. До места назначения оставалось не более полумили…
— Где эта хуфра, никак не возьму в толк… — проговорил Бумба заплетающимся языком.
— На, возьми, — сказал Сол, протягивая ему кусок своего дерьма. — Вот она, твоя хуфра…
— Я у этой Хуфры голову отрезал на Карибах… — мечтательно произнес Ван.
— Молчи, юнга! — прикрикнул Хмырь. — Хуфра, она только в Африке водится.
— И в России, — мысленно усмехнулся Кидд, а вслух сказал:
— Ну ладно. Кончай перекур, пошли.
— Это какой перекур? — сказал Бумба. — Ты один и курил свою черную хуфру.
— Хуфру, — подтвердил Кидд, — маленькую мою хуфру.
Четверо взялись за ручки и поволокли сундук — в разные стороны, как муравьи, бессвязно бормоча про хуфру, снуфру и брюхру, хихикая и кашляя, постоянно сплевывая по ноги: Кидд хорошо понимал их состояние. Первый час зелье будет хватать крепко, они станут греметь словами, будто пережевывая камни, затем замолкнут, ощутив прилив сил, потом ослабнут, так, что их можно будет развешивать, как тряпки на ветвях. Теперь уж недолго осталось. Он цербером шел позади и посмеивался, качая головой.
— Отчего это муравьи, — думал он, — всегда тащат правильно, скажем, какого-нибудь жука, хоть и тащат в разные стороны…
