Клаудия уже успела забыть, что опаздывает, и во все уши слушала Ферди, голос которого гулко разносился по коридору. От него пахло колбасой и пишущей машинкой.
— И обрати внимание… — продолжил Ферди, взволнованно меря шагами коридор, — обрати внимание, что о людях они говорят в самом конце, после испорченной собственности. Как будто дома и машины важнее людей!
Ферди перешел на крик, а Клаудия уже на целых двенадцать минут опаздывала на работу. Она положила руку на его широкое плечо. Он перестал ходить взад-вперед и глубоко вздохнул.
— Письмо издателю? — подняла брови Клаудия.
— Да! — радостно откликнулся Ферди. Он схватил Клаудию в охапку и поцеловал в щеку, уколов отросшей щетиной на подбородке. — Ты просто гений, мой друг. Всегда знаешь, что надо делать. А я знаю, как это написать… — продолжал бубнить Ферди, уже сидя за маленьким деревянным письменным столом и вставляя новый лист бумаги в допотопную пишущую машинку.
Крепко сжимая правой рукой биту и стараясь не думать о рассказе Ферди, Клаудия скатилась по ступенькам и выбежала в снежную февральскую тьму. Водить такси — само по себе непростое занятие, особенно для женщины, да к тому же иммигрантки. У Клаудии и так забот хватало, чтобы еще думать о том, как не пасть жертвой насилия. Она не станет еще одной сухой статистической цифрой; ведь именно поэтому она и уехала из Порт-о-Пренса больше десяти лет назад.
Таксомоторная компания Роли спряталась в глубине переулка, отходящего от Блаунт-стрит, рядом с пятиэтажным паркингом и закрытым ирландским пабом. Табличка на входной двери была запорошена снегом, и Клаудия, проходя, изо всех сил стукнула по кусочку металла, чтобы стряхнуть снег. О чем немедленно пожалела, так как руку, покрывшуюся капельками влаги, обожгла боль.
Клаудия уже собралась было вытереть мокрую руку о пальто, как вдруг неожиданно заметила, что пятно от краски снова появилось на тыльной стороне ладони. А она-то думала, что перед уходом все отмыла. Теперь пятно стало коричнево-черным, словно заживающая рана, и практически сливалось с ее кожей цвета темного шоколада.
Разглядывая мазок краски, Клаудия вдруг снова вспомнила о своей бабушке: интересно, что бы сказала по этому поводу старая дама из столицы Гаити? Она точно решила бы, что это своего рода знак. Но Клаудия лишь пожала плечами и вошла в относительное тепло диспетчерской, опоздав в результате на пятнадцать минут.
Ленни Эйкинбосум, нигериец с такой черной кожей, что она даже блестела, уже с нетерпением ждал Клаудию внутри. На его лысой голове красовалась беспроводная гарнитура, и он что-то тараторил в микрофон. Бросив в сторону Клаудии сердитый взгляд, Ленни показал на часы и вручил ей ящик для выручки и список клиентов, при этом не переставая уверять пассажира по телефону, что машина прибудет меньше чем через минуту.
