б) десять кантилен (первые девять — русские, десятая — французская), переписанные Антеем, как мне кажется, буква в букву, без маргиналий и мет:
«Дар напрасный, дар случайный…» и «Предсказатель» Александра Пушкина;
«Тучи» и «Есть время — леденеет быстрый ум…» Михаила Юрьева;
«Нам не суметь предугадать…» и «Тени сизые смесились…» Федра Тютчева;
«Немь лукает лучьем немным…» Велимира;
«Звуки на а бескрайни в лесах» Давида Бурлюка;
«Мужчина вышел из избы» Даниила Хармса;
«Гласные» Артюра Римбауда.
Эти тексты так или иначе — тут ямб, там дактиль — затрагивают излюбленные темы Антея: тьма, незапятнанная белизна, исчезание, заклятье. Правда, данный параллелизм — случаен…
— А других у нас нет, — заметил Эймери. — Если Антей считал нужным переписать эти тексты, не следует ли в переписывании усматривать некий план и искать некую зацепку?
— Давайте искать, — призвал Артур Бэллывью Верси-Ярн. — Сами стихи — небезынтересны. А еще, как знать, вдруг мы увидим там знак, не замеченный нашей певицей?
Итак, стали читать:
Александр Пушкин
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем — вердикт чтя тайный
К казни ты присуждена?
Кем я призван был, чьей властью
Быт никчемный упразднил.
Душу передернул страстью,
Ум неверием смутил?..
Цели нет, стезя прямая:
В сердце пустынь, празден ум,
И гнетет грусть, принимая
Заурядный жизни шум.
Предсказатель
Исканьем духа теребим,
В пустыне мрака я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился;
Перстями легкими как пух
Зениц касаться начал дух:
Разверзлись вещие зеницы.
Как у рванувшей в страхе птицы.
Ушей едва касался дух:
А шум звенящий лился в слух:
И внял я неба трепетанье,
И вышний ангельский призыв,
И гад речных глубинный всплыв.
И ветви сникшей замерзанье.
И дух к устам грешным приник,
И вырвал лживый мне язык,
Лукавый, праздный и напрасный,
И жальце змея-мудреца
В уста замершие лица
Дух вставил, длань запачкав красным.
Затем рассек мне саблей грудь,
Трепещущее сердце вынул,
И угль, чье пламя не задуть,
В разверзшуюся грудь задвинул.
Как труп в пустыне я лежал.
Всевидца глас меня призвал:
«Встань, предсказатель, виждь, и внемли.
Завет всевышний сам радей,
И, надзирая сверху земли.
Речами жги сердца людей».
Михаил Юрьев
Тучи
Тучки небесные, вечные странники!
Степь ли лазурная, цепь ли жемчужная,
Мчитесь, как я, и все мы — изгнанники.
Мачеха примет ли чуждая, южная?
Тнев вас несет ли? Судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? Месть ли раскрытая?
Или на вас висит груз преступления?
