усаживались на минутку, заказывали трюфеля и арманьяки, и, выбрав приглянувшуюся милашку, припускали за ней в
нумер. Затем, спустя часик, с легкими душами шли спать.
— Да-а, — скептически выдал Эймери, — теперь вперед нас мчат экспрессы, а ни радушия, ни шарма…
Симпатичный мужчина кивнул. Затем вынул из сумки квадратный футляр с длинными сигарами.
— Сигару?
— Нет, я не любитель сигар, — признался Эймери. — Кстати, как вас прикажете величать?
— Артур Бэллывью Верси-Ярн, — представился мужчина.
— А я — Эймери Шум.
— Эймери Шум?! У вас еще был сын…
— Десять. Все мальчики, — прервал Эймери. — Выжил лишь младший.
— Янус?
— Да. А вы знаете Януса?
— Вас ждут еще и не такие сюрпризы, — улыбнулся Артур Бэллывью Верси-Ярн. — С Антеем мы дружили. Я — англичанин, живу в Бери-Сент-Эдмендсе, близ Кембриджа. Антей навещал меня изредка и, тем не менее, держал в курсе всех дел и раз даже намекал на некий недуг. Как и всем вам, Антей написал мне, сетуя на приближающуюся и неминуемую гибель. Ни Хыльга, ни Хассан, ни вы, ни я — мы не верили. Неделю назад Хассан мне звякнул. Мы решили встретиться и все выяснить. Приехав в Париж, я узнал печальную весть…
— А вы угадали смысл приписки?
— Нет, и, думаю, вряд ли следует искать в ней буквальный смысл. «Шибкий юрист, пыхающий в зверинце»: имелся ли в виду Хассан Ибн Аббу? Нет. И сему есть, как минимум, три причины: Глас не знал, чем занимался Хассан; эпитет «шибкий» никак не применим к Хассану; Хассан не курил.
— Правда, — сказал Эймери. — Тем паче, Хассан любил букху и ненавидел эль.
— Да. А еще Хассан не был завсегдатаем зверинца и, как мне кажется, не питал к ежам никаких исключительных чувств, даже если и любил Ежёвый Парк.
— Так зачем же эта приписка?
— Сначала я думал: фальшивка. К а к мне кажется теперь, ситуация Антея была безнадежна; ему был нужен финальный штрих. Был ли Антей в силах написать связный текст? Думаю, в ту секунду Антей не успел найти нужный термин, не сумел выразиться яснее…
— Чем яснее лакуна, тем мрачнее тьма, — шепнул Эймери.
— Как вы сказали? — дернулся Артур Бэллывью Верси-Ярн.
— Я вычитал эту фразу, или, правильнее будет сказать, я вывел эту мысль из дневника Антея. Антей ее все время вынашивал, правда, не всегда высказывая. Ведь ради лакуны, — прибавил, выдержав паузу, Эймери, — мы и едем к Хыльге в Азинкур-ды-Рьян-сюр-лё-Фэ, не так ли?
Всю дальнейшую часть пути приятели ехали в тишине. Верси-Ярн курил сигару. Эймери читал пухлый детектив (жуткий крах, закрытие, ликвидация сети крупных фирм М.Я.С.), не усматривая здесь, в черных буквах на белых страницах, решения изнуряющей, мучительнейшей задачи…
