Анна приветствовала Сабину и меня исключительно сердечно.
— Деточка, что за богатство. — Она ласково поцеловала Сабину. — Такие чудесные, длинные ноги!
Сабина схватила Анну за руки, похвалила ее брючный костюм, прическу, сад и восхитилась тем, что она нас пригласила.
— Входите! — откликнулась Анна.
Сабина выглядела разгоряченной. У Сэма было каменное лицо. Я думал: кажется, он не желает делить Сабину даже со своей женой. Хотя это могли быть, конечно, нервы. Он улыбнулся только на миг, когда я пожимал ему руку. Мы с ним были, собственно, товарищи по несчастью, нам нигде не было места.
Дом был большой, обставлен со вкусом; мебель — современная и в стиле кантри. Красивые старые ковры, крашеная деревянная мебель, полированая сталь и очень много предметов искусства. Все остальные Оскары, числом десять, стояли в уголке. Теперь, увидев их дом, я начал лучше понимать Анну. Такое количество красивых вещей, собранных в одном месте, как-то удручает.
Елки не было, но повсюду лежали ветки, яблоки, плетеные соломенные украшения.
— Варварский бардак, — определил Сэм. — Компромисс между Рождеством и его отсутствием в нашем доме.
Благодаря удачному расположению комнат на разных уровнях в доме ощущалась какая-то тайна. Картины висели в нишах на стенах, там и сям стояли скульптуры. В самой нижней части гостиной, рядом с роялем, был накрыт стол.
Кроме нас было еще десять гостей, пестрая компания сценаристов, режиссеров, музыкантов и адвокатов, но, к моему удивлению, не было детей Сэма.
— Они приезжают на День благодарения, — объяснила Анна, — со своими семьями. Для нас это — главное событие года.
Анна сама все приготовила. Правда, с помощью толстой, услужливой мексиканки, но по своим собственным рецептам. Мексиканка выставила посуду на длинную стойку бара, а мы должны были сами накладывать еду в тарелки и садиться за стол, где стояли хрустальные бокалы и были разложены старинные столовые приборы. Сэм вмешивался в процесс накладывания еды: слишком мало, слишком мало, бери еще, у нас всего много… Он все больше напоминал мне папу.
Когда мы сели и вино было разлито, Сэм произнес теплый праздничный тост:
— Сегодня здесь собрались одни евреи. Тебе придется с этим примириться, Иисус, ведь и ты был одним из нас.
Потом он сказал, что рад видеть всех нас у себя.
И предложил выпить за «ту, кто для него важнее всех», кто уже сорок лет поддерживает его, за ангела терпения и выносливости, за его красавицу Анну, которая, кстати, лучше всех в мире готовит кошерную индейку. Сабина впервые за весь вечер подняла брови.
