Но ярость, сотрясающая его тело, говорила о другом.
* * *
Согласно статье в «Эхо», она назвала «Бэнти» своим «последним погружением», но, по очевидным цензурным соображениям, в статье ее слова исказили. В действительности она выкрикнула через плечо – Я закончила работу с этим дерьм… Только на этот раз она была так пьяна, что вульгарность прозвучала очень неотчетливо: дрм…
Робби зачарованно глядел как перед ним в точности разыгрывается сцена, уже описанная в газетной статье, вплоть до поднятия среднего пальца (который «Эхо» аккуратно назвала «непристойным жестом») и не сделал никаких усилий, чтобы остановить Уэсли, когда он шагнул к ней. Он только сказал «Подожди!», но Уэсли не послушался.
Он схватил и начал трясти её.
Рот Кэнди Раймер открылся; ключи, которые она держала в руке (другая была с оттопыренным пальцем), выпали, провалившись в большую трещину асфальта.
– Пусти меня, придурок!
Уэсли не отпустил. Он ударил её по лицу достаточно сильно, чтобы разбить её нижнюю губу, затем ударил с другой стороны.
– Трезвей! – выкрикнул он в её испуганное лицо. – Трезвей, ты, бесполезная сука! Приди в себя и прекрати затрахивать других людей! Ты собираешься убить людей! Ты поняла это? Ты собираешься… убивать людей!
Он ударил в третий раз, и звук удара прозвучал так же громко, как пистолетный выстрел. Она шатнулась назад к стене здания и заплакала, держа руки вверху, чтобы защитить лицо. Кровь капала вниз на подбородок. Их тени, превращаемые неоновым освещением в удлиненные силуэты строительных кранов, исчезали и появлялись.
Он поднял руку, чтобы ударить в четвертый раз – лучше ударить, чем душить, а ему именно это и хотелось сделать – но Робби схватил его сзади и оттащил прочь.
– Хватит! Этого достаточно!
Бармен и пара любопытных клиентов стояли в дверном проеме, таращась. Кэнди Раймер сползла по стене и села на землю. Она истерически рыдала, руки прижимались к опухшему лицу.
– Почему все ненавидят меня? – рыдала она. – Почему все такие подлецы?
Уэсли тупо посмотрел на неё, злость покинула его. Что к нему вернулось, так это отчаяние. Вам кажется, что пьяный водитель, который стал причиной смерти, по крайней мере, одиннадцати человек, должен быть злым дьяволом, но перед ним не было дьявола. Только рыдающая алкоголичка, сидящая на потрескавшемся, заросшем бетоне деревенской придорожной парковки. Женщина, которая, если свет мерцающего петуха не врет, напрудила в джинсы.
– Ты можешь что-то сделать с человеком, но не можешь ничего сделать со злом, – сказал Уэсли, – зло всегда выживает. Разве она не сука?. Ведь полная сука.
