Он заколебался, не желая говорить пафосно, а желая высказаться ясно, почему он не хочет делать так.
– Мне было бы стыдно.
Парень улыбнулся
– Вы классный чувак, Уэсли.
Они сейчас шли по направлению к квартире Робби, листья шуршали под ногами, месяц светил сквозь облака, которые гнал ветер.
– Ты так думаешь?
– Да. И так же думает тренер Сильверман.
Уэсли остановился, захваченный врасплох.
– Что ты знаешь обо мне и тренере Сильверман?
– О вас лично? Ничего. Но вы, должно быть, знаете Джози из команды. Джози Квин, которая слушает ваш курс?
– Конечно, я знаю Джози.
Это была та, которая спрашивала, как добрый антрополог, когда они спорили о Кайндле. Конечно, он знал, что она в команде «Леди мангусты». К сожалению она была одной из тех, кого выпускали на поле только в самых крайних случаях.
– Джози говорит, что тренер действительно расстроена после вашего разрыва. Брюзжит слишком. Она заставляет их бегать все время и вышвырнула одну девочку из команды.
– Это было перед нашим разрывом.
Он подумал – это ведь то, из-за чего произошел сам разрыв.
– Мм… вся команда знает о нас?
Робби Хендерсон посмотрел на него, как на психа.
– Если знает Джози, то и все знают.
– Почему? – ведь Эллен ничего не рассказывала им; просвещать команду о своей любовной жизни не входит в задачи тренера.
– Как женщины узнают что-либо? – спросил Робби. – Они просто знают.
– Ты и Джози дружите, Робби?
– Мы с ней движемся в правильном направлении. Доброй ночи, Уэс. Я собираюсь спать завтра – не приду на занятия в пятницу – но если вы заскочите к «Сюзан и Нэнс» на обед, то поднимитесь и постучите в мою дверь.
– Может, я так и сделаю, – сказал Уэсли. – Спокойной ночи, Робби. Спасибо что ты был одним из трех козлов отпущения.
– Я бы ответил, что и мне это все было приятно, но я должен поразмыслить о случившемся.
* * *
Вместо чтения УР-Хемингуэя, когда он вернулся обратно, Уэсли засунул Кайндл в портфель. Затем он взял почти пустую переплетенную записную книжку и провел рукой по её приятной поверхности. Для записи идей твоих будущих книг, – сказала Эллен и книжка должна была стать ценным подарком. Очень плохо, если это окажется мусором.
Я еще могу написать книгу, – подумал он, – ведь если у меня нет книг, во всех остальных УРах, это не означает, что я не смогу написать ее в этом.
Это было правдой. Он мог оказаться Сарой Пейлин американской литературы, той темной лошадкой, что первой приходит к финишу.
Вот только хорошо это или плохо?
