— Что ты здесь делаешь? — удивленно восклицает она.
— Почему ты ничего не говорила об этом? — Не удостоив ее ответом, он протягивает раскрытую тетрадь, и в мерцающем свете Изобель удается разглядеть изображение черного дерева.
Оно не похоже на деревья, которые он рисует в своих многочисленных тетрадях. Дерево увешано множеством белых свечей, с которых капает воск. Помимо этого рисунка в тетради есть подробные изображения сплетающихся ветвей, нарисованные с различных ракурсов.
— Это Дерево желаний, — сообщает Изобель. — Оно недавно появилось.
— Я знаю, что недавно, — говорит Марко. — Почему ты не рассказала мне о нем?
— Не было времени писать, — оправдывается Изобель. — И я вообще не была уверена: может, это твое творение. Ты вполне мог бы создать нечто подобное. Оно очень красивое, и желания на него нужно добавлять, зажигая новые свечи от тех, что уже горят. Прежние желания зажигают новые.
— Это она, — бесстрастно говорит Марко, забирая тетрадь.
— Почему ты так уверен? — спрашивает Изобель.
Марко молча разглядывает рисунок. Он недоволен, что в спешке ему не удалось достоверно передать красоту дерева.
— Я ее чувствую, — признается он. — Это похоже на предчувствие бури — словно что-то витает в воздухе. Я ощутил это, стоило мне войти в шатер, и с каждым шагом, приближавшим меня к дереву, ощущение росло. Тому, кто с ним незнаком, я вряд ли смогу это объяснить.
— Как ты думаешь, возле твоих творений она тоже испытывает нечто подобное? — внезапно спрашивает Изобель.
Марко никогда об этом не задумывался, но предположение похоже на правду. Эта мысль приносит ему странное удовлетворение.
Но в ответ он лишь бросает:
— Я не знаю.
Изобель резким движением снова откидывает назад сползшую на лицо вуаль.
— Ну что ж, — замечает она. — Теперь ты знаешь о дереве и можешь делать с ним все, что захочешь.
— Этого нельзя делать, — говорит Марко. — Я не могу использовать в своих целях то, что делает она. Противники должны соблюдать дистанцию. Если бы мы играли в шахматы, я не был бы вправе просто смести ее фигуры с доски. Я только могу ответить на ее ход своим.
— Получается, эта игра может продолжаться бесконечно, — заключает Изобель. — Разве можно объявить мат в цирке? Какая-то бессмыслица.
— Но это и не шахматы, — возражает Марко, пытаясь объяснить ей то, что сам только начал понимать и потому не может правильно сформулировать.
Его взгляд падает на стол, по которому разложены карты. Одна из тех, что повернуты лицом вверх, привлекает его внимание.
